Разминается под окнамиСтаричок парализованный,Он страдальчески не охает,Он судьбою пережеванный,Передавленный, приплюснутый,Пыль ногою волочит.«Ежели не был бы я русским…» —Он невнятно говоритТо ль с повинной, то ль с обидой,То ли просто сгоряча.«Я ить седня не обедал,Я попил бы молочка».И идет на пару с палкой,Мертвою скребет ногойИ ни шатко и ни валко,Не в ладу с своей судьбой.Он надеется: поправится…Хоть негоден для страны,Разбежится (тем прославится!)И допрыгнет до луны!
«Мы по кочкам движемся легко…»
Мы по кочкам движемся легко,По асфальту сроду спотыкаемся.На похмелье пьем мы
молокоКислое. И с мухами сражаемся.Все у нас не так, а кое-как.Кое-как, а значит, все нормально,Хоть на дураке сидит дуракНатурально… может, виртуально.Мы в охотку сеем коноплю,Лопухи разводим в огороде.– Я пригрубок седня протоплю,Че-то, дед, похолодало вроде.– Будет ладно в хате! Протопи,Раскали духовку! – Сам подумал:«Эх, отрава, мать твою ети!»И в сердцах он на божницу плюнул.
Дон
Сколько ты веков поилМоре кровушкой казачьей,Ярко, празднично струилПод восторги и под плачи.Копья сломаны в песке,Боевых знамен лохмотьяЗыбь уносит налегке,Как намек истлевшей плоти.Степь от ржанья не поетИ от разинского кличаНе дрожит. Она живетВ неком сиром обезличье.Только рыскают по нейЧужаки и лиходеи.Дон наш батюшка, скорейЯрым вихрем поразвей их!Тише ты травы побыл,Убаюканный врагами,Убыл, храбрость позабылПод унылыми брегами.Ты взломай корысти толщьЯростной волною,И яви былую мощь,И сразись с бедою,Изгони навек за окоемТать. И вновь проточной раньюЗоревым лазоревым цветкомВспламенятся древние курганы.
Есть бумажка!
Дают бумажку в загсе,Шампанского глоток.И баба свечи гасит,Уста ее – молчок.И с тряпкой поломойнойУслужлива, как пень.У Димы и у ПолиСегодня важный день.Их строго обручили.Печать. И речь всерьез.На волю отпустили:Ни горя им, ни слез!Поверили супруги,С припрыжкой понеслисьПо долам и яругам,Сказать вернее, в жизнь.Еще бы! Есть бумажка.Печать. И речь всерьез.Минует, знать, промашка,Не будет гроз и слез.Ах, молодо да зелено,Хоть не расти трава!Что Господом отмерено…А то… всего слова!
Война и Христос
Война не признает ни лето и ни зиму,Что хлеб поспел, что соловьи поют,Что день волшебный инеем задымлен,Что капли солнца льдистый наст клюют.Что я еще не нагляделся вволю,Не надышался миром от души.Завоют, зарычат снаряды волкомВ просторном поле и в лесной глуши.И спрячутся от взоров чудо-зори,Кострищем обагрятся большаки.И смертной хваткой стиснет горло горе,Утраты, знать, уж больно велики.О, Божий Сын, Спаситель наш извечный,Услышь молитву: отведи беду,Вон неусыпно в храме плачут свечи,Босой по острым камням я иду,И след мой кровью праведной отмечен,Чтоб ты узрел с Великой ВысотыИ грозную остановил бы сечуВо срок промеж незрячими людьми.
Деревенька, ладушка…
По старинке доброй и роскошнойСпозаранку просыпаюсь я.Розовеет росное окошко,Над колодцем студная бадья.Раньше ведь нужда и всяко лихоНе давало сладко зоревать.Без поджижек кизяки не вспыхнут —В печь сует лучинку моя мать.Чугуны неспешно нагреваются,Но зато не скоро замолчат,В них картошка булькает, смягчается,Варится кутья для поросят.Все по очереди пришло в движение:Уж с парным подойник молоком.Ей, буренке, больше предпочтения,Потому что кормит целый дом.А за гатью дружное мычание,С богом скот отпущен со двора.Солнце не слепит еще лучами,Ей Ярыженская, как пух, гора.И конечно, кочет свое войскоИз курятника выводит. ОнПоказушно горд в мундире броском,Зерна не клюет – свой есть резон.Долог день, и все, как пить, наладится,Куры разойдутся кто куда,Бравый «генерал» уже не справится,Строгие отпустит повода.Выше катухов поет скворовушка,Пособляя крыльями себе.Деревенька. Ладушка. Да кровушка.Ныне, как там на
твоем гумне,На задворках, летниках и пажитях?Слышал я, живется хуже всех,Что людишки захватили падшие,Разоряют, не боятся грех.Вот поэтому я по привычкеТой старинной рано выхожуИ курю. И бестолково спичкиУ подъезда городского жгу.И, стыдясь, потупив долу око,Что-то сам себе я говорю…А машины часом тем на стеклахРастащили нежную зарю.
«Остановился. Отдышался…»
Остановился. Отдышался.И огляделся. И понял,Что ты родился человеком,И хоть ты прожил век сумбурно,Тебя туда-сюда качалоИ колотили не однажды,За что, неведомо. И тыНеведомо за что дубасилПорой беспомощных и хилых,Калек бездомных и голодных,При этом с пеною у ртаХрипел: «Я ненавижу вас!»И в луже грязной обмывалЛицо и руки от кровиИ матерно орал, что тыНе ныне-завтра белый светПо стенке запросто размажешь!И Богу кулаком грозил!Что ж оробел, остолбенел?Аль до сознания дошло,Что человеком у тебяНет шансов даже умереть.
Дурман
Мне сложно было разобраться(Политика не мой конек),Но так уж повелела статьсяСудьба на весь житейский срок.Душой не ощущал я токи,Времен сокрывшихся толки.Я гимн не знал, без осуждений,На свой манер хранил секрет:Не осенившись вдохновеньем,Пребудешь липовый поэт.Страна не виделась страною,А просто будничный просторОдин зимою и весноюОт океана и до гор.И в нем народ почти безликий,При сытом хлебе истощен,Полубезумный, полудикий,К кресту как будто пригвожден.И я привык. Я обломался.Не лез орать и бунтовать,Не отличался, не старалсяГероем-однодневкой стать.Порой я сторонился немо.Порою замирал. И ждал.Но на бумаге эту темуЯ пропускал, не раскрывал.Не мог до сути докопаться?И нужные слова не шли?А это означало – драться,Но драться миром не могли,Не зная с кем, и за какуюИдею: отравил дурманВ глухую пору вековую,Жестокий властвовал обман.И лишь собою оставаласьЗемля – ее боготворил,Она цветами распускалась,Она плодами наливалась,Суля и дарствуя мне сил.Я и поныне с нею рядом,Пребуду в вечном с ней родстве.…Чужие шествуют парадыВ той разрушительной «красе»!
Ненастье
И ты, и я, кто русские по крови,Опешили на гулевой земле.И взор рассеянно ненастье ловит,Оно на каждом холме и кусте.Оно сближается и едкой тьмоюСеленья кроет… верно, навсегда.В угрюмых избах, хоть взмахни метлою,Нет и живой души – одна бедаКогтисто раскрылатилась незримо,Зато разруха налицо видна.Тут даже летом наступают зимыИ не зеленая земля – черна.И ты, и я… А кто мы друг для друга?Не знаем, позабыли год назадИль десять в вертопрахе гиблой вьюги,Когда от брата потерялся брат,Когда стравили русских, отравили,Цепучей повителью оплели,Смутьяны с иноземным подлым рылом…Мы их когда-то сами «привели».Теперь они хозяева РоссииИ своего зажгут Светила КругИ некогда, великий и всесильный,В ненастье растворится русский дух.
«Защитник русского Отечества…»
Защитник русского Отечества…Вы спросите: «А кто же он?Широкие, наверно, плечиИ кулаки по десять тонн?А каждый шаг версты длиннее,Когда идет, земля дрожит,Его завидя, враг бледнеетОт страха, наутек бежит?»Таким его изображалиНа праздничном на полотне,К земле и к небу прибивали,Чтоб устрашимее, видней.Дабы не только зарубежье(Как раз бы это в похвалу!),Но сами мы боялись преждеГнать на правителей хулу,И лишний раз «наверх» высовываться,И предлагать… и много знать,Глаголить о душе, о совести,Всем сердцем Бога почитать.Ах, эти доводы по «поводу…»Собрать их все… не соберешь!На море добираться по воду,Когда наполнил кадку дождь!Куда с домашними пожитками?Не замышляйте вы бегов!Не будет на земле врагов,Тогда не будет и защитников.
