Снежный Барс
Шрифт:
Полыхнуло пламя. Отбитый в сторону факел упал в кусты, и те мигом загорелись.
В этом ярком освещении стало четко видно как третий убийца, оставшись без противника, с арбалетом в руках хладнокровно выцеливает беззащитных графа с дочерью.
Барс действовал по наитию. Он совершенно не думал о том, что ему может просто не хватить сил на этот отчаянный рывок. Или что это может его просто убить. Лапы оттолкнулись от седла, и большой белый зверь распластался в гигантском прыжке.
На миг наблюдающим за этим прыжком-полетом графу и Астор показалось, что он не допрыгнет.
Астор впервые видела, как он убивает. Это было завораживающе жутко, но и в то же время до странности красиво. Даже раненный Барс поражал воображение своей звериной грацией и силой. Он обрушился на своего противника словно лавина. От сбитых на землю инерцией тел слышны были неприятный хруст и хрипы.
Девушка испуганно зажмурилась. Внутренности вдруг захлестнуло волной боли. Она закричала, уже понимая, что это может означать. Барс лежал на земле, нелепо подвернув лапы и, не двигался. Его противник лежал рядом. Мертвый. Астор закричала снова и бросилась к нему, не обращая внимания на предостерегающий крик отца, ни на попытку ее удержать.
Противник Борна вдруг вышел из схватки и поразительной скоростью рванул вслед за девушкой. Телохранитель, не раздумывая, метнул ему в спину кинжал, с левой руки. Попал на редкость удачно — в сердце. Затем он помог Халаю. Впрочем, горец и сам неплохо справлялся. Ему достался гораздо менее ловкий и опытный противник.
Наконец они вместе собрались вокруг Барса. Он лежал на земле и на первый взгляд не подавал признаков жизни. Левая передняя лапа неестественно подвернута, ясно было, что она сломана. Вся шерсть его была перепачкана в крови, и не понятно чьей, его или убитого человека. Похоже, там хватало того и другого.
Халай присел, быстро осмотрел Барса. И констатировал мрачно:
— Жив. — Потом добавил гораздо тише: — Пока.
Астор безнадежно всхлипнула. Лучше остальных она понимала, что ее любимый сейчас на грани смерти.
Барс медленно открыл глаза, обвел всех затуманенным болью взглядом и опустил веки. Понимал ли он что видит вокруг?
— Надо что-то делать! — Халай в бессилии скрипнул зубами. — Раны открылись, он истечет кровью.
— Сделайте же что ни, будь, он умирает! — Воскликнула Астор, отчаянно надеясь, что мужчины все-таки придумают что-нибудь… спасут…
— Но чем мы можем сейчас помочь? — Вздохнул граф, обнимая дочь. Он уже забыл свою злость, и ему так же как остальным очень хотелось, чтобы Барс выжил. Но в отличие от своей дочери де Энакер являлся человеком здравомыслящим и слишком хорошо понимал, что помочь здесь могло только чудо. Или вмешательство богов. Но боги слишком редко вмешиваются в дела смертных, вряд ли стоит на них насчитывать.
Только Борн с мрачным молчанием наблюдал за этой бесполезной возней. Затем внезапно буркнул: "Мне надо подумать" и отошел в сторону, ничего не объясняя остальным.
Было ясно — это конец. Возможно, с помощью хорошего мага-целителя и удалось бы выжить, но тут ни то что мага, а даже обычного деревенского лекаря не найти. У меня слишком много повреждений. Перелом передней лапы, два
Умирать не то что бы страшно — обидно. Когда, прожив десять веков, знаешь, что впереди может быть еще столько же, или в десять раз больше обидно умирать молодым. И не сделав всего, что собирался.
Рядом безнадежно и отчаянно всхлипывает Астор. Как она по мне убивается… Жалко девочку. Вот странно, ведь это я умираю, жалеть стоило бы себя. С другой стороны боюсь, теперь и она не долго проживет. Рано или поздно это противостояние закончится победой Посланцев.
Хоть бы уж плакать перестала.
Больно…
Попытка вздохнуть оборачивается еще большей болью. В легких что-то булькает и из пасти вытекает пузырящаяся кровь. Я бы, наверное, мог выжить, даже с такими ранами, даже без помощи целителя у меня бы был шанс в другой ситуации. Но убийца, на которого я так неудачно приземлился, в последний миг успел полоснуть меня зачарованным кинжалом по незажившей ране. И магическая энергия, которая течет в моих венах наравне с кровью и делает меня тем, кто я есть — теперь вместе с этой кровью вытекает не оставляя шансов на спасение. Вот так-то.
Вновь пытаюсь вздохнуть. Бульканье и кровь. Больно.
Астор сидит рядом и тихонько всхлипывая гладить меня между ушами. Ну не плачь, девочка.
Граф смотрит на меня как-то беспомощно и виновато. Его мне тоже жаль…
Какие странные мысли лезут в голову…
Сознание начинает туманиться. Я бы давно должен отключиться, и был бы этому рад, однако Астор каким-то образом держит меня. Но сознание все равно уплывает… это хорошо… не будет больно.
Сквозь туман застилающий сознание пробивается странное золотое свечение. Я перестаю чувствовать боль, и вообще свое тело. Я даже снова могу думать… но как-то странно. Это я уже умер, или просто бред?
Слышу голоса, кажется смутно знакомые, однако слов разобрать не удалось. Обычная человеческая речь почему-то проскальзывала мимо сознания, превращаясь в нечленораздельную тарабарщину. Однако по какой-то причине мне казалось важным понять, о чем говорят голоса из золотого света. О том, что только что умирал, я уже не помнил. И вообще такое понятие как смерть в данный момент вызывало у меня лишь смутное беспокойство.
Я сосредоточился на чужой речи, пытаясь осознать проникающие в мое затуманенное сознание слова. Ну же!.. Получилось!
— …он умирает Светлейшая, — сообщил кому-то мужской голос, — все наши планы теряют смысл.
— Очень плохо! — Недовольно отозвался мелодичный женский голос. — Что у вас там случилось?
— Новое нападение. Его ранили. — Ответил мужской голос (я, наконец, узнал Борна). — Но думаю дело не только в новых ранах. Это существо, кем бы он ни был, слишком живучее, чтобы умереть так быстро от подобных ран.
— Так… — В голосе невидимой женщины прозвучали задумчивые нотки, в золотом свете зазвенели серебряные колокольчики. — И в чем причина как ты думаешь?