Снежный Король
Шрифт:
Я совершенно равнодушно добавила в свой полупустой стакан несколько капель и осушила его содержимое. Мачеха вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Видать, не хотела смотреть, как я буду корчиться в предсмертных судорогах. Признаться, я была тронута; мне всегда казалось, что такое зрелище доставит ей удовольствие. Но она опять ошибалась. Пожалуй, я еще поживу.
Оставшись одна, я снова вытащила из-под подушки коротенькую записку. Она в точности повторяла последние слова, произнесенные пажом: «Выздоравливай скорее».
Глава 5
Лекарство из пузырька воистину оказалось чудодейственным; во всяком случае, поправилась я на удивление
Принц тоже поправился, немногим позже меня, но нам долго еще приказывалось готовить для его высочества специальные бульоны и настойки из трав, хотя готова поспорить, что использованы по назначению все эти средства так и не были. Дни пролетали незаметно, царапины и ссадины заживали, старые тревоги сменялись новыми, либо затухали, чтобы спустя несколько дней или месяцев вспыхнуть с удвоенной силой. Время, как и обычно, поступало со всеми по-разному; одни раны залечивало без следа, на месте других оставляло грубые уродливые рубцы. Мачеха отчаянно пыталась выдать замуж хотя бы одну из своих дочерей (ясное дело, младшую; у толстой Беллы шансов, увы, было не слишком много, а вот стройная Стела вполне могла найти себе выгодную партию). Поиски таинственной гостьи, ровно в полночь покинувшей королевский бал, продолжались, но были значительно менее активными, чем прежде. Что же касается супов, котлет, салатов и пирогов, тут дело обстояло без изменений.
Оставшись на кухне одна, предположительно как минимум на полчаса, я вытащила из своего потайного места одинокую серебристую туфельку и теперь в очередной раз разглядывала ее в струе яркого солнечного света. Держать ее дома я не решалась: слишком уж велик был шанс, что ее найдет либо мачеха, либо одна из сестер, а тогда жди беды. Причем ради такого дела они наверняка залезли бы даже в самый дальний уголок. А здесь, на кухне, я с легкостью могла бы перечислить как минимум пять мест, где можно что-нибудь спрятать, не опасаясь разоблачения. В одном из них я и хранила туфельку, в качестве дополнительной меры предосторожности тщательно завернутую в старые потертые полотенца. Сейчас, аккуратно развернув посеревшие тряпки, я снова вытащила ее на свет.
– Красивая. Жалко, что ты потеряла вторую.
Я стояла лицом к окну, и эти слова, произнесенные прямо за спиной, застали меня врасплох. Резко обернувшись и одновременно инстинктивно пытаясь спрятать туфельку, я увидела Портняжку, привычно расположившегося посреди кухни.
– Что ты такое говоришь? – выдохнула я, безуспешно стараясь принять как можно более непонимающий вид.
– Говорю, что жаль вторую туфельку, – повторил он. – Да брось, Золушка, не притворяйся. Ты ведь не думаешь, что я тебя выдам?
Какое-то время я продолжала молчать, не в силах прийти в себя после услышанного, потом мотнула головой и судорожно сглотнула, выходя, наконец, из состояния ступора.
– Как ты догадался? – спросила я, лихорадочно пытаясь осмыслить свалившуюся на меня информацию.
– Просто увидел тебя в тот день, – пожал плечами Портняжка.
– И что, ты меня узнал?
– Конечно. Как бы я мог тебя не узнать? Да, не спорю, наряд на тебе был, прямо скажем, непривычный, и вуаль тоже не помогала, но движения, походка, осанка-то остались те же. Мы с тобой, кажется, не первый день знакомы, так что я уж как-нибудь могу отключиться ото всей этой мишуры.
– Интересно, –
– В этом нет ничего удивительного, – отозвался Портняжка. – Так и должно быть.
Я не стала уточнять, что именно он имел в виду. Просто стояла и смотрела, как во дворе свежий ветер закружил сухие дубовые листья, слегка приподняв их над землей, чтобы потом снова опустить, но уже в другом, менее привычном месте.
– Как тебе это удалось? – спросил между тем Портняжка. – Откуда появилось это платье, туфли и все остальное?
– У меня есть одна знакомая фея.
– А-а-а, – протянул он.
– Ты знаешь, я ведь совсем не хотела, чтобы так произошло, – попыталась оправдаться я. – Я просто хотела немного развлечься. Потанцевать… И исчезнуть.
– Это совсем неважно. Даже если бы ты хотела добиться именно того, что получилось, я все равно снял бы перед тобой шляпу. Они слишком уверены в том, что мы не годимся ни на что другое, кроме мытья полов и приготовления пищи, и если у нас появляется возможность хоть раз продемонстрировать обратное, мы не должны ее упускать. Ты знаешь, когда-то я был безумно влюблен в одну девушку из высшего света… Разумеется, это ровным счетом ни к чему не привело; она даже не замечала моего существования. Я много думал об этом тогда, и потом.
– А что с ней сталось?
– Она вышла замуж. За человека лет на двадцать старше ее, зато обладающего подходящим титулом и состоянием.
– И что же, она с ним счастлива?
– Не знаю. Не думаю, но, с другой стороны, особо несчастной она во время венчания тоже не казалась. В сущности, мы не так уж сильно отличаемся от них, а они от нас. И все равно между нами всегда была и всегда будет пропасть. И знаешь, почему? Потому что мы уверены в том, что она существует. Они твердо убеждены в том, что мы – совершенно иные существа, не имеющие с ними ничего общего. И, что самое главное, мы, как и они, убеждены в том же самом. А такая пропасть, существующая в людском воображении, намного более непреодолима, чем настоящая. Через реальную пропасть можно построить мост, но ничего невозможно сделать, если люди заранее уверены, что на другую сторону не перебраться. Поэтому, когда я увидел тебя там, на балу, я просто пришел в восторг. Ты шагнула прямиком в эту самую пропасть – и не упала. Вместо этого ты свободно танцевала на поверхности.
– Ты так уж уверен, что я в нее не упала? – задумчиво спросила я.
– Да, – безапелляционно ответил Портняжка. – Разве что уронила туфельку. Но, согласись, это не такая уж и высокая цена. Игра стоила свеч.
Я молча стояла, постукивая пальцами по запылившемуся подоконнику. Может быть, он и прав. Во всяком случае, я чувствовала, как какая-то тяжесть в груди, которую я до сих пор не замечала, настолько успела к ней привыкнуть, постепенно оттаивала, уступая место осознанию, что моя тайна – не такая уж и тайна, а то, что казалось серьезным проступком, возможно, в действительности таковым не являлось.
– Я очень тобой горжусь, – добавил он.
По мне так гордиться было особенно нечем, но я улыбнулась.
– А знаешь, наверное, Стрела права, – заметила я, отворачиваясь от окна. – Мне бы действительно следовало подсуетиться и женить тебя на себе, пока другие девчонки не спохватились.
– Она так сказала? – весело спросил Портняжка; его плечи подрагивали от беззвучного смеха.
Я кивнула.
– Обо мне здесь заботятся. И что мне мешает последовать ее совету?
– Не иначе здравый смысл, – усмехнулся он.