Снежный король

Соболева Лариса Павловна

– Ты считаешь себя самой умной? – самодовольно хмыкнул Дима. – Так вот: я умней. Мы поедем под прикидом. Баклажан назовется твоей подругой, а я... так и быть, другом Баклажана.

– Димыч, – занервничал Валера, – ты придумал глупость. Только дебил не поймет, что я не девушка.

– Светка же не поняла, – возразил Дима.

– Да она тогда вообще ничего не соображала. Нет, тебе моча в башку стукнула. Нас раскусят и пришьют вместе со Светкой. На всякий случай пришьют. Я не хочу стать трупом.

–

А как же твой талант? – Дима растянул губы в ехидной улыбке. – Вот и докажи, сделай так, чтобы ни одна собака не догадалась, что ты не баба.

– Но почему, почему я не могу быть самим собой?

– Потому что я не могу девчонкой нарядиться, глянут на мои бицепсы – и все. Твоим парнем – пожалуйста. И потом, ей нельзя ехать с двумя парнями, у нее муж есть, слышал про него? А нам надо находиться при ней. Вы же не все видели в бассейне. Герман, умирая, успел написать два слова.

– Какие? – в унисон спросили Света и Валера.

– Он написал: «Рита» и «слова». Светка, кто такая Рита?

– Он встречался с ней. Мы с папой думали, что Герман женится на ней. А чем он написал и где?

– Кровью на кафеле. Он хотел что-то важное сказать. Тебе, Света, надо спросить у Риты, что значит слово «слова». Она должна знать. Звони своему... как его зовут? Только помни, ты не в курсе случившегося.

– Не могу... Позвоните вы, а?

– Баклажан, вперед.

– Опять я? Надоели! Втягиваете меня, а о последствиях никто не...

– Звони и быстрей! – Дима сунул ему телефон.

Валера набрал номер сотового Марата под диктовку Светы, одновременно слушая указания Димы, что ему говорить. Когда Марат ответил, он довольно убедительно затрещал:

– Вы Марат? Я самая лучшая подруга Светланы... Нет, не волнуйтесь, с ней все в порядке, она у меня дома. Мы были в отъезде, приехали сегодня и сразу звоним... Она в душе, можно сказать... – Валера зажал трубку ладонью, прошипел: – Все равно, Светка, он тебя требует, причем срочно. Бери, блин, трубку.

Света нехотя придвинулась в нему, через паузу, собираясь с духом, поднесла трубку к уху. Не успела назвать свое имя, как Марат закричал:

– Светлана! Куда ты пропала? Я звоню, звоню...

– Я ездила... – и подняла глаза на Диму: куда?

– На соревнования, – подсказал он.

– На соревнования ездила.

– На какие, черт возьми? – психовал Марат. – Короче, Света, немедленно выезжай. У нас несчастье. Герман... Наберись мужества, ты должна знать... Германа убили. Света, Света, ты слышишь? Почему молчишь?

– Я слышу, – промямлила она. – Я приеду.

– Что он сказал? – спросил Дима, когда она отбросила трубку.

– Сказал, что Германа убили.

– Так и ляпнул? Не мог дождаться твоего приезда? – вознегодовал Дима.

– А чего тянуть? – вздохнула Света, опустив голову.

– Ладно. Баклажан, я сказал

в институте, что уезжаю по семейным обстоятельствам. Ты можешь отпроситься со своей баклажаньей грядки?

– Скажу, что охрип, не могу петь, – проворчал тот.

– Отлично. Делай из себя красотку, да чтоб комар носа не подточил.

Два часа понадобилось Валере для создания образа неотразимой девушки. Перво-наперво при помощи Димы он накрутил на бигуди волосы, затем тщательно удалил кремом волосы с лица (к счастью, на подбородке их практически нет), с рук и ног, с груди. Он основательно наносил макияж, сооружал прическу, а Дима режиссировал:

– Смотри, Баклажан...

– Называй меня Валерия, – огрызнулся тот, – чтобы не оговориться.

– Не волнуйся, я пока при памяти. Ты можешь совать нос всюду, девчонки любопытные, больше слушай, а потом в подробностях пересказывай мне. Смотри, артист, не переборщи. Не хохочи, не мигай глазенками как дурак, а то я замечал это за тобой. Базарь только по существу. И вот такие телодвижения не делай, так голубые ходят, а не девчонки.

Он прошелся, виляя задом и корпусом, получилось грубо.

– Я никогда так не хожу, – набычился Валера. – На себя посмотри, вырядился, как жлоб. Такая интеллигентная девушка, как я, сроду не заведет себе подобного урода.

Дима посмотрелся в зеркало. Кожаная куртка отца Валеры тесновата, под курткой футболка ядовитого зеленого цвета, на шее серебряная цепь со здоровенным крестом, на голове черная с белыми знаками бандана, черные очки придали лицу загадочно-свирепый вид. Дима остался доволен:

– Классный видок. А вот у тебя не все в порядке. Шея не того.

– У меня красивая шея, длинная, так все говорят.

– Не спорю, возможно. Но немного кадык выпирает.

– Извини, отрезать не могу.

– Шарфом замотай! Всему учить надо. Мы не на карнавал собрались. Готовы?

– Димыч, ты организатор банды, – ворчал Валера. – Нас в тюрьму посадят, а я в тюрьму не хочу.

– За нетрадиционную ориентацию не сажают. Баклажан, на кой тебе чемоданы? – вытаращился Дима.

– Не должна же я ходить в одном и том же! – рыкнул на друга тот. – Кто поведет машину? У меня маникюр не высох. Еще я должна войти в роль...

– Я поведу, – решительно сказала Света.

24

– Вы утверждаете, что давно перестали встречаться с Германом Феликсовичем, почему же поехали к нему? – допытывалась следователь, миловидная и молодая, но с ничего не выражающими рыбьими глазами женщина.

– Он просил меня приехать, сказал, что нашел убийцу отца, – вяло ответила Рита. Ей нездоровилось, а пребывание в СИЗО совсем подточило силы.

– Вы утверждаете, будто вас пытались убить. Как это происходило?