Снежный ворон

Бондарчук Максим Сергеевич

Шум «Визиготов» окончательно стих. Выстрелы и взрывы прекратились еще днем и сейчас он остался один с собой.

Внутри все сжалось. Холод проник в самое сердце. Дышать стало больно. Никто не придет. Поиски не объявят.

Виктор понимал это и морально был готов к такой кончине. Старый капитан подготовил себя к завершающей стадии своей жизни, оставалось только отдать последние почести погибшей женщине. Ему не хотелось оставлять ее тут. Пройдет время и звери отыщут тело, растерзав на части. Нет, этого нельзя допустить. Только не с ней.

Он чувствовал к ней что-то очень особенное. Давно забытое, но сильное. Притяжение

к ней, со смертью женщины, только усилилось и он решил во чтобы то ни стало похоронить ее. Пусть даже если ему придется грызть зубами замерзшую землю и потратить остатки сил на это, ему не будет жалко себя. Он сделает все, заставит себя и если надо - природу, повиноваться ему.

За пределом укрытия капитан отыскал небольшой кусок погнутого железа, черного от сажи и обгоревшего почти со всех сторон. Выполз на открытый участок, отыскал подходящее место и принялся рубить осколком металла землю, держась обеими руками за его края.

Удар за ударом. Внутри зажигался огонь. Стало тепло и снег вдруг начал таять, едва касаясь его плеч. Пар шел изо рта, ноздрей. Ненависть питала его. Ненависть к самому себе, за то, что не смог помочь ей, не убедил себя повернуть машину, подставив себя под удар всех вражеских стволов, дав тем самым время Катарине уйти на безопасное расстояние. Он струсил. Не она. Капитан проклял ту секунду, когда страх взял верх над ним и не позволил развернуть «Карателя».

Бил со всей силой, выгребая куски заледеневшей, почти окаменевшей земли на поверхность. Рыл, как крот, все глубже и глубже, расширяясь в стороны. Потом, спустя полчаса, когда на руках замерзла кровь от порезов и силы окончательно покинули его, старик упал на спину, посмотрев в небо, где звезды начинали гореть еще ярче.

Сердце внутри билось, как белка в колесе, дыхание перехватывало - было больно дышать. Холодный воздух Цирцеи обжигал сильнее огня, делая каждый вдох испытанием.

Вернувшись за телом Катарины, он еще некоторое время смотрел на нее, прижимая замерзшие руки к собственному телу, к тем немногочисленным участкам, где все еще было тепло. Потом схватил края парашютной ткани и потянул за собой, вытягивая погибшего пилота к свежевырытой могиле.

– Прости, но я не могу тебя оставить так.

Он засыпал могилу очень небрежно, накрыв верхушку широкой пластиной, лежавшей рядом, чтобы звери не смогли так легко добраться до тела. Затем направился обратно к кабине «Гладиатора», ясно ощущая как отнимаются ноги и пальцы на руках перестают отзываться на его команды. Скоро все должно закончится. Он заснет, пусть ему и будет холодно, а потом проснется. Посмотрит вперед и увидит ее. Прекрасную женщину.

12

– Он будет жить?

– Конечно. У него сильный организм несмотря на возраст, правда пришлось ампутировать два пальца на правой руке, но это мелочь по сравнению с тем, что он просто мог умереть.

– Переохлаждение?

– Да. Общее. Но ваши люди вовремя нашли его. Что же касается женщины-командира, то пока ничего сказать не могу, тело не найдено, да и многие склоняются к тому, что уже не найдут.

Доктор вышел из медицинской палаты, за ним последовали еще несколько важных персон в военной форме. Прошли по длинному коридору и вышли на узкий балкон, где дул прохладный ветер и можно было курить.

– Вы видели, что там произошло?
–

доктор обратился к одному из них.

Офицер посмотрел по сторонам, как бы убеждаясь закрыты ли за ним двери, после чего закурил.

– Не думаю, что вы должны знать подобные подробности. Ваше дело - медицина, вот и занимайтесь ею, а остальное оставьте нам.

Они долго простояли на этом месте, вдыхая прохладный утренний воздух Цирцеи вперемежку с сигаретным дымом, после чего молча вышли обратно, вклинившись в бурный людской поток. Бои прекратились, но не надолго, вскоре схватка за столь желанную планету должна была возобновится и тот, кто будет готов к ней раньше остальных, получит самый большой кусок пирога.

Доктор вернулся к себе в кабинет, откуда наблюдал через многочисленные камеры происходящее в медицинских палатах, пару раз поднимался, чтобы принять вызов, но вскоре садился обратно, погружаясь в бумажные горы отчетности и переписку с другими мобильными полевыми лазаретами.

– Там все перемешано, док, - докладывал ему один из поисковых отрядов, - как будто смерть вихрем пронеслась и смела все, что стояло на пути.

– Кого-нибудь обнаружили живым?

– Нет.

– Тела?

– Отрицательно. Мы прочесали весь квадрат, но пока нас не было, погрузчики вынесли все остатки уничтоженных машин. «Гладиатор» Катарины был среди них. Я лично видел как поднимали часть боевого меха.

– Ищите дальше. Она не могла далеко уйти. В ту ночь было слишком холодно, ей бы понадобилось найти какое-нибудь укрытие, чтобы согреться. Смотрите внимательней, особенно обращайте внимание на куски строп, парашютной ткани и катапультные кресла. Все это может привести вас к ней...ну или к ее телу.

Разговор закончился и доктор оборвал связь, взглянув на один из мониторов, следивших в данную секунду за палатой капитана.

Его доставили поздно ночью, когда он уже спал и почти забылся глубоким и очень крепким сном, как внезапно в комнату ворвались несколько человек и потребовали его внимания.

Он был холоден, как кусок льда, вынутого из морозилки. Губы синие, вся одежда покрыта тонкой заледеневшей коркой, а сам он почти ничего не соображал. Зрачки едва реагировали на свет и последнее о чем он мог думать в тот момент - это были мысли о смерти. Быстрой и безболезненной. Но доктор не дал ему умереть. Сделал все, чтобы старый капитан, последний из когорты безымянных, вернулся с того света и продолжил служение Клану. По правде говоря, он и сам мало верил в это, но руки делали все как надо и вскоре сердце в груди капитана забилось с новой силой.

Отряд наткнулся на него совершенно случайно; осматривая место прошедшего боя, кто-то заглянул в кабину поверженного «Гладиатора» и увидел его. Маленького скрюченного человечка, замотанного с ног до головы в парашютную ткань и почти отошедшего в мир иной от низкой температуры. Цирцея не жалела сил и пройди отряд мимо, вскоре воздух промерз бы еще сильнее, лишив старика последнего шанса на спасение.

Но теперь он здесь. Прямо перед ним, хотя его и капитана разделяло несколько этажей и сотня шагов до медицинского корпуса, доктор продолжал думать об этом случае как о чем-то очень важном. Вольняга выжил там, где погибли вернорожденные. Это был нонсенс, по крайней мере для тех, кто считал вольняг простым пушечным мясом, не способным ни на что, кроме как погибать, уступая дорогу другим.