Снова три мушкетера
Шрифт:
Его нежная кожа сияла матовой белизной, а в красивых черных глазах, которые он обычно скромно опускал при разговоре почти с любым собеседником, светился ум. Случалось, в них загорались молнии, но стоило только им сверкнуть раз-другой, как они уже угасали, скрытые завесой благоразумного смирения и, видимо, напускной кротости.
Методичный голос его редко нарушал тишину монастырских сводов — монах предпочитал чаще слушать, что говорят другие.
Движения его были изящны, смех — редок и благозвучен, однако упругая походка и статная фигура выдавали в нем скорее военного человека в недалеком прошлом, чем книгочея или церковника.
Случайно или по некой закономерности
В один из ненастных дней в канун Рождества ректор коллегиума посетил соседний монастырь. Его провели в келью, находившуюся в самом уединенном крыле здания, где он был встречен настоятелем монастыря — пожилым человеком с тонзурой и живым взглядом. Они приветствовали друг друга молча, каждый осенив себя крестным знамением на особый лад.
— Каковы успехи молодого человека? — спросил ректор, усаживаясь в кресло.
— Думаю, у него большое будущее. Opera at studio, [39]– отвечал его собеседник. — Вы читали его диссертацию?
39
Трудом и старанием (лат.)
— Несомненно, — кивнул ректор, — он умен и обладает многими познаниями уже сейчас. Я согласен с вами, святой отец, он сделает карьеру в лоне святого ордена, если только…
— Если только сумеет обуздывать свое честолюбие и терпеливо шагать по тернистому пути, ожидающему любого члена братства Христова, — глухо отозвался настоятель.
— Это так, святой отец. Но я имел в виду другое.
— Что же?
— Как вы знаете, он оказывал прежде и оказал вновь некие услуги ордену.
— Безусловно, мне известно об этом. Оттого-то я и счел возможным сократить испытательный срок.
— Это справедливое решение, и я одобряю его всецело. Тем более что в коллегии его успехи весьма велики. Однако я хотел бы вернуться к теме нашего разговора…
Иезуит сделал паузу, как бы желая подчеркнуть важность того, что он собирается сказать.
— Выполняя в Туре поручение ордена, наш нынешний воспитанник невольно навлек на себя гнев коронованной особы. Пришлось принять свои меры, чтобы молодому человеку не причинили вреда, и укрыть его здесь, в Лотарингии, на которую пока все же не распространяется такая безграничная власть той особы, чей гнев, несомненно, разожжен ее министром.
— Противиться монаршей воле опасно, господин ректор. Вспомните судьбу своего коллеги Гиньяра. [40]
— Верно. Но ведь a posteriori [41] нам известно, что монархам еще опаснее противостоять… нет, не скромному ректору коллегии, а — ордену! — колюче улыбнулся иезуит.
— Amen! In nomine jesus domini pomnipotentis, [42]– глухо отозвался монах.
— Хвала Всевышнему! Воинство
40
В 1594 г. некто Шастель пытался заколоть короля Генриха IV, был схвачен и сознался, что вдохновлен на покушение ректором коллегии иезуитов Гиньяром. Шастель был казнен, Гиньяр тоже повешен.
41
Исходя из опыта (лат.)
42
Аминь! Во имя Иисуса, Господа всемогущего (лат.)
Настоятель что-то хотел сказать, но ректор коллегиума знаком остановил его.
— Я говорю только потому, что хочу подчеркнуть, сколь тревожна и изменчива ситуация. Caveant consules! [43] Без сомнения, она известна вам.
Ректор снова помолчал.
— Вы, конечно, знаете о тайне магистров Мальтийского ордена иоаннитов, святой отец. Я имею в виду не самое тайну, но существование таковой.
Монах наклонил голову в знак того, что он понимает, о чем идет речь.
43
Пусть следят консулы (Берегитесь, будьте бдительны) (лат.)
— Не мне рассказывать, какое значение придается овладению ключом к разгадке мальтийцев. И вот недавно из надежных источников я узнал, что в Нанси направляется дон Бонавентура.
— Если не ошибаюсь, это именно он был придворным астрологом императора Рудольфа Второго — кайзера Священной Римской Империи и короля Богемского?
— Вы прекрасно осведомлены, мастер.
— Все же не лучше вашего, мастер, — улыбнулся в ответ хозяин.
Гость также ответил легкой улыбкой.
— Я перебил вас и приношу свои извинения, — заметил настоятель. Прошу вас продолжать.
— Дон Бонавентура уже в преклонных годах, и здоровье его оставляет желать лучшего. Он мог предпринять это путешествие лишь в случае крайней необходимости.
— Что же ведет этого почтенного человека в Лотарингию?
— Скорее — не что, а кто.
— Итак?
— Новый монах вашего монастыря и наш новый воспитанник.
— Признаться, вам удалось озадачить меня, мастер.
— Вы будете еще больше озадачены, когда я скажу вам, по чьему приказанию приедет к нам испанец.
— Кто же направил в Нанси дона Бонавентуру?
— Horrible dictu, [44] но это… — Ректор коллегиума приблизился к хозяину кельи и произнес несколько слов ему на ухо.
— В это трудно поверить. Значит, дело серьезное?!
— Сейчас вы убедитесь в этом сами.
— Я слушаю вас, мастер.
— Молодой человек, о котором мы с вами говорим, был послан с письмом в Тур потому, что он умен, храбр и решителен; следовательно, он лучше многих справился бы с возложенным на него поручением. Но было, как мне кажется, еще одно соображение.
44
Страшно сказать (лат.)