Снова в школу
Шрифт:
— Красивая, — ворчит мой папа, уставившись на пульт от телевизора в своих руках, как будто он обезвреживает бомбу, меняя батарейки. — Рад тебя видеть, милая.
— Спасибо, мистер Дэниелс.
Затем он устремляет на меня свой суровый, неодобрительный взгляд.
Начинается.
— Твоих парней раздавили прошлым вечером, сынок.
Моральная поддержка никогда не была его сильной стороной.
— Да, папа, спасибо. Я был там. Знаю.
— Твой квотербек выглядел испуганным.
— Я работаю над этим, — вздыхаю я, потирая затылок. Я смотрю на свою маму. — Коннор где-нибудь поблизости? Нам нужно одолжить его пикап.
— Нет, он хотел увидеться с мальчиками. Это не его выходные с детьми, но у него был выходной, поэтому он хотел провести с ними немного времени.
Пока моя мама наливает Кэлли чашку кофе, и они начинают говорить обо всем, что происходит в Сан-Диего, я снова набираю номер телефона брата. Все равно провал — сразу на голосовую почту.
Итак, немного позже мы с Кэлли подъезжаем к огромному дому Коннора с каменным фасадом. Его пикап стоит на подъездной дорожке, голубая ель, которую он посадил в первый год, когда они переехали, растет во дворе перед домом, а его немецкая овчарка, Рози, лает сзади.
Но внутри… Весь ад вырывается на свободу.
Прежде чем мы добираемся до входной двери, я слышу, как Стейси и мой брат спорят, кричат, их голоса перекрываются резкими, сердитыми словесными выпадами. Но их слова заглушает рев…
Бензопила? Это что, бензопила?
Я смотрю на окно наверху, почти ожидая увидеть Кожаное Лицо, уставившееся на меня.
В фойе мои племянники выглядят так, словно не знают, куда себя деть, — как три медвежонка, потерявшие маму.
— Дядя Гарретт! — подбегает ко мне Спенсер. — Папа сходит с ума — он рубит дом!
И звук плюющейся бензопилы становится громче.
— Что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я своего старшего племянника Аарона.
— Папа повел нас за мороженым, — объясняет он, его лицо напряжено и раскраснелось. — Мы должны были пойти в парк после, но у Спенсера заболел живот, поэтому мы пришли домой пораньше. А мама была здесь… с мистером Лоусоном.
— Он ее новый друг, — говорит Спенсер, невинно округлив глаза.
— Он тренер Брейдена по баскетболу, — тихо добавляет Аарон. — Они были наверху.
— Он выбежал через заднюю дверь, когда папа достал бензопилу из гаража, — заканчивает Брейден.
Иисус. Из нас четверых… Коннор, бл*дь, самый спокойный.
— Подождите здесь, — говорю я мальчикам, затем поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
В спальне мой брат только что закончил отпиливать последнюю стойку кровати с балдахином и приступает к ножкам.
Стейси машет руками, ее темные волосы развеваются вокруг лица.
— Прекрати это! Ты ведешь себя как псих, Коннор!
Мой
— Хочешь трахнуть кого-то другого — вперед. Но это будет не в нашей постели. Вот где я провожу черту.
Зззззз…. бум… и кровать падает.
— Эй! — я подношу ладони ко рту. — Вы, два гения, понимаете, что у вас внизу трое детей?
Только они больше не внизу. Они шаркают через дверной проем, уставившись на то, что осталось от кровати их родителей, и садятся в первом ряду на семейную драму уровня Джерри Спрингера.
Мой брат выключает бензопилу. Но Стейси все равно визжит, потому что она всегда так делает.
— Скажи это своему брату! Он вдруг решил стать суперпапой, хотя его никогда не было рядом со мной!
— Я. Был. На работе! — мой брат проводит руками по волосам, заставляя их торчать во все стороны. — Я врач. Когда меня вызывают — я должен идти, даже если у тебя эта чертова ночь для девчонок!
И они швыряют друг в друга грехи и обиды, как теннисный мяч на Уимблдоне.
Пока тихие, смертоносные слова Аарона не прорезали воздух.
— Ты такая шлюха.
И весь кислород высасывается из комнаты. Как тем пищевым вакуумным консервантом, которым пользуется моя мама. Никто не двигается, никто не произносит ни слова, все тихо.
Пока не раздается шлепок ладони Стейси по лицу Аарона, резкий и трескучий.
— Никогда больше не говори со мной так. — Она указывает на него, ее голос дрожит от ярости и душевной боли.
Мой брат срывает с лица защитные очки.
— Аарон. Ты не можешь так разговаривать со своей матерью.
Глаза тринадцатилетнего Аарона мечутся между родителями, наполняясь слезами.
— Ты сейчас серьезно? У тебя в руках бензопила.
Мой брат бросает взгляд на электроинструмент в своих руках, как будто только сейчас осознает, что держит его в руках.
— Посмотрите на себя… вы оба… — голос Аарона срывается. — Посмотрите, что вы с нами сделали.
И именно поэтому у меня нет собственных детей. Почему я, вероятно, никогда этого не сделаю.
Помните те задания по яйцам, которые мы все получали в средней школе? Те, где нам приходилось носить яйцо в течение недели, заботиться о нем, как о настоящем ребенке? Так вот это полная фигня.
Дети гораздо более хрупки. Их так легко испортить. С нашим собственным эгоизмом. С нашими ошибками и сожалениями.
Я вижу это все время. Каждый день.
Мой племянник грубо вытирает щеки и смотрит на двух людей, которые дали ему жизнь.
— Вы оба придурки. Я ухожу отсюда.
И он выбегает из комнаты.
— Не уходи, Аарон! — Спенсер плачет.
Стейси всхлипывает в свои руки, и мой брат собирается бежать за Аароном, но я останавливаю его.
— Позволь мне. Дай мне с ним поговорить.