Снова в школу
Шрифт:
Я слышу голос моей жены, громкий и ясный, с трибун позади меня.
Моя жена.
Я смотрю на толстое платиновое кольцо на своей левой руке.
Насколько же это, бл*дь, круто?
Затем я оборачиваюсь и нахожу ее хорошенькую белокурую головку, проверяю, как она. Она в целости и сохранности, сидит между родителями и сестрой. Кэлли одета в белую рубашку с длинными рукавами под очень большой футбольной майкой "Лейксайдские Львы", которую я сшил для нее на заказ в прошлом месяце. Она совпадает
На поле судья делает дерьмовый ход и бросает флаг одному из моих защитников. Я открываю рот, чтобы выругаться, но Кэлли опережает меня.
— Что, черт возьми, это было? Возьми очки или убирайся с поля!
Беременность сделала Кэлли фантастически ненасытной в постели… и свирепой на трибунах. Это делает мое сердце — и мой член — очень счастливыми.
Несмотря на то, что она должна родить в любую секунду, она преподает в школе — ей это очень нравится. После рождения ребенка она возьмет отпуск по беременности и родам, но поклялась Маккарти, что вернется. Между моими родителями и ее родителями, ее сестрой и моей невесткой, у нас нет недостатка в помощниках по уходу за детьми, которые будут обожать нашего ребенка до чертиков. Мы провели выходные, готовя детскую, и больше часов, чем я могу сказать, просто смотрели на ее животик, наблюдая, как наш ребенок двигается и растягивается внутри нее.
Это просто чудо. Более захватывающее, чем футбол, — самое удивительное, что мы когда-либо делали.
Я больше не беспокоюсь о том, что не смогу быть хорошим учителем, поскольку у меня нет своих детей, потому что у меня появится собственный ребенок, или о том, что я испорчу его, когда он появится. Потому что мы с Кэлли — самая лучшая команда: невозможно, чтобы мы не были великолепны во всем, что делаем вместе.
Сэмми Чжэн забивает красивый гол на поле, добавляя еще три очка на нашу сторону доски. Я хлопаю по спинам игроков, когда они вбегают… и тогда я понимаю, что что-то не так. Потому что не слышу, как Кэлли ликует.
В тот же самый момент из динамиков доносится голос студента театрального направления Кэлли и диктора футбольных матчей Майкла Салимандера. Его тон начинается с механического, как всегда, когда звучат заученные объявления.
— Тренер Дэниелс, пожалуйста, подойдите к кабине диктора. Тренер Дэниелс, пожалуйста…
А потом механический голос вылетает прямо в гребаное окно.
— … что? Святое дерьмо, мисс Карпентер рожает ребенка!
Моя голова поворачивается так быстро, что почти отрывается.
Затем голос мисс Маккарти эхом отдается в потоке обратной связи из громкоговорителя.
— Дэниелс! Тащи свою задницу сюда сейчас же!
В одно мгновение Дин оказывается рядом со мной, его глаза за стеклами очков широко раскрываются.
— Чувак. Похоже, тебе нужно где-то быть.
Я бросаю в него планшет и наушники — перекидываю ноги через забор и практически одним прыжком вскакиваю на трибуны.
Так
Кэлли стоит в кабине диктора, рука отца обнимает ее за спину, ее руки на животе, а на джинсах для беременных — огромное мокрое пятно.
— Очевидно, тот последний свисток был настолько плох, что у меня отошли воды, — говорит она мне.
Срань господня, у нас будет ребенок.
Не знаю, почему эта мысль действительно приходит мне в голову только сейчас, но это так.
Святое. Гребанное. Дерьмо.
Миссис Кокаберроу что-то шепчет мисс Маккарти, которая поворачивается к нам, протестующе поднимая руки.
— На территории школы нельзя рожать! Наши страховые взносы взлетят до чертовой крыши!
Я поднимаю руку.
— Я понял.
Мой тесть сказал мне, что они встретят нас в больнице. Я заключаю жену в объятия, и голос мисс Маккарти следует за мной к двери.
— Помните, Мишель — красивое девичье имя!
Футбольный матч временно прекратился, и пока я несу Кэлли вниз по трибунам, все хлопают, приветствуют и желают нам удачи — даже судьи и игроки команды соперника. Кэлли улыбается и машет рукой, как королева бала, которой она и была.
Я бегу к своему черному внедорожнику, — я избавился от джипа, мой драгоценный груз нуждался в более безопасной поездке, — и смотрю на Кэлли сверху вниз.
— У тебя все в порядке?
Она кладет голову мне на плечо, безмятежно улыбаясь.
— Я в твоих объятиях, Гарретт — это значит, что я великолепно.
~ ~ ~
Двенадцать часов спустя…
— Ух… А-а-а!! — Кэлли откидывается на подушки после того, как семнадцатитысячная схватка пронзает ее насквозь.
— Ты так хорошо справляешься, Кэл. — Я промокаю ее лоб холодной тканью. — Помни: визуализируй победу. Увидь, как это произойдет…
— О, к черту твою визуализацию! — кричит Кэлли мне в лицо.
В данный конкретный момент наших отношений — и ее положения — я знаю, что с ней не стоит спорить.
— Ладно, ты права, к черту визуализацию, она тебе не нужна. Ты справишься, Кэлли.
Ее лицо морщится, и она всхлипывает.
Думаю, что мое сердце, возможно, буквально разрывается из-за нее. Я ненавижу это — меня убивает то, что ей больно, и я делаю все возможное, чтобы сделать это лучше. Хотел бы я сделать это за нее, вынести эту агонию за нее.
Она жалобно качает головой.
— Я не знаю, как сделаю это, Гарретт.
Я придвигаюсь ближе со стула рядом с ее кроватью, обнимаю ее, прижимаюсь головой к ее голове.
— Нет, ты знаешь. Ты знаешь, детка. Ты такая сильная, я в восторге от тебя. И я прямо здесь, с тобой. А у меня есть ты… У нас есть это вместе.
Кэлли закрывает глаза, вдыхая мой запах. И мои слова, кажется, успокаивают ее. Я убираю ее мокрые от пота волосы с лица.
— У нас будет ребенок, Кэлли. Наш ребенок. Сосредоточься на этом, милая. Ты почти это сделала, ты так близко.