Сновидящий и Снотворящий
Шрифт:
Внутри не оказалось ничего, кроме кучи серого праха. Под его толщей что-то зашевелилось, поднялись клубы пыли, раздался тонкий и прерывистый писк. Из серого облака пыли и праха, окутавшего гроб, вырвалась маленькая птица. Она пронзительно щебетала, кружила над ликующей толпой и позже затерялась в саду.
Я бросился следом, ходил среди деревьев, искал эту птицу, пока не стемнело. В саду у фонтана стояли трое мужчин в чёрных туниках – сыновья виноградаря. Увидев, что я приближаюсь, они упали на тёплую брусчатку и заговорили:
– Повелитель, прими троих своих подданных и распоряжайся.
Я разрешил троим визирям встать
– Вы слышали в стенах дворца чей-нибудь смех?
На что они ответили:
– Нет, повелитель. Всё тихо, ни звука.
Тогда я не стал таить свою тревогу:
– Мне было видение, что скоро моя жена исчезнет. Потом в саду появится чужеземец, он будет прятаться среди деревьев. В гневе я заколю его здесь же, под кронами апельсиновых деревьев. Вскоре после этого моя жена вернётся. Но никогда не скажет, где она была и почему уходила. Теперь вы знаете мою тайну, прошу вас свято хранить её. Но также прошу об одной весьма важной услуге: не спускайте глаз с мраморных комнат и сада, напрягите слух и ловите каждый неверный шорох, слушайте смех окружающих вас людей. И главное: может случиться, что я первым замечу чужеземца. Не дайте мне убить его. Схватите и держите меня каменной хваткой, но не позволяйте даже прикоснуться к нему!
Визири поклонились и ушли.
Ночью я проснулся от смеха, но чувства меня обманули – это был шорох одежд жены. Она уходила, набросив капюшон на усыпанную чёрными маслянистыми кудрями голову. Я бросился догонять её, но она затерялась в мраморных галереях дворца. Я втайне обрадовался: предначертанное разворачивалось точно по моему предсказанию. С первыми лучами солнца пришли трое моих верных визирей. Старший заговорил:
– Повелитель, я видел всё из окна своей спальни и тотчас же отправил следом соглядатаев…
Я прервал:
– Оставь! Верни людей во дворец. Пусть моя супруга идёт свободно. Мы будем ждать чужеземца.
Второй вскричал:
– Повелитель! Я слушал всю ночь и дважды различил странный сухой и прерывистый смех. Мои люди обыскали весь дворец, но никого не нашли…
Я перебил:
– Больше никакого бдения во дворце! Следите и слушайте среди густых крон апельсиновых деревьев, у фонтана, в саду.
Третий прошептал:
– Повелитель, каких-то полчаса назад я видел, как чужак в чёрной накидке и с капюшоном на голове проник в твои владения. Мои люди бросились на его поиски, но так и не поймали. Простите мне мою оплошность, впредь…
Но я не дал договорить младшему визирю. Вместо ответа я расцеловал всех троих и закричал:
– Держите меня, не сводите с меня глаз! Скоро он появится, а вы схватите меня и свяжете. Скоро он появится, и вы закуёте его в цепи и приведёте ко мне в покои.
Так и случилось: верные визири уберегли чужеземца от моего острого кинжала. По моему приказу трое визирей в чёрных туниках связали меня, заковали пришельца в кандалы и усадили нас в мраморной комнате. Мы долго рассматривали друг друга, и улыбки не сходили с наших лиц. Когда мы несколько успокоились и наши умы обрели былую остроту и ясность, я заговорил с незнакомцем. На мои вопросы он отвечал безразличным взглядом или дурной ухмылкой. Тогда, чтобы заставить его говорить, я угрожал ему жестокими пытками и смертью. Пока я, сорвавшись на крик, швырял последнюю брань в лицо чужеземца, вошли трое визирей в чёрных одеждах:
– В государстве голод, повелитель. Женщины отдают последние куски хлеба
– Наш могущественный сосед собирает войска у северных границ, повелитель. В гарнизонах пусто, у нас некого послать на защиту городов, кроме женщин.
– Пропала твоя дочь, повелитель. Мы ищем её уже третьи сутки, но никто её не видел.
В ответ на мрачные вести от моих верных визирей я рассыпал ещё более чудовищные проклятия, чем пришлось выслушать чужеземцу. Но успокоившись, я решил:
– У вашего почтенного отца остался плодородный виноградник и богатые погреба. Раздайте ягоды и вино женщинам. Когда они насытятся и накормят детей, снарядите их в поход к северным границам. Когда будете снаряжать женщин, смотрите во все глаза – среди доброволиц, вероятно, и спрячется моя дочь.
Отпустив визирей, я обратился к чужеземцу:
– Как только все мои приказания будут исполнены и визири вернутся во дворец, я прикажу посадить тебя в фонтан и привязать так, чтобы ты всё время находился по горло в воде. Тебе ни в чём не будет отказано, но фонтана ты не покинешь, пока не расскажешь, куда ушла моя жена.
Чужеземец заговорил впервые:
– Не откладывай пытку – посади меня в фонтан сейчас же.
От такой наглости я рассвирепел окончательно. Связанный по рукам и ногам, я бился в опустошительном припадке бешенства, пока рассудок мой не помутнел. Очнулся я в покоях, передо мной стояли трое моих визирей:
– Мы сделали всё, как ты сказал, повелитель. Женщины накормлены и уже выдвинулись на север. А твоя дочь ожидает тебя в соседней комнате.
Всё как сказали верные визири: моя дочь расположилась в одной из мраморных комнат. Тут же сидел связанный чужеземец. Прежде чем войти, я притаился у двери и слушал:
– Так это ты настоящий правитель? Но я с рождения думала, что повелитель – мой отец!
– У меня было две сестры: старшая – Дария, твоя мать, и младшая – Абая. Младшая заточила старшую, оклеветав её доброе имя, отравила нашего отца, который был повелителем, и заняла его место. Наверное, ты об этом знаешь.
– А что стало с тобой? Куда ты пропал?
– Меня бросили в тюрьму, как и многих других мужчин. Но мне удалось сбежать в соседнюю страну. Сейчас их царь идёт войной на нас с севера.
– Но почему мама о тебе ничего не рассказывала?
– Если бы она хоть слово обо мне промолвила, твой отец отыскал бы меня и убил, ведь я прямой наследник престола. Но мне уже ничего не нужно, милая Дария, я только хочу спуститься в апельсиновый сад и подышать вечерним воздухом. Потом я навсегда уйду, а ты пойдёшь к отцу и скажешь, что на вас идут воины с севера. Эти сведения будут очень полезны его ослабшей стране.
Дочь освободила чужеземца и повела его в сад. Они взялись за руки и медленно шли по галерее, ведущей во внутренний двор, к апельсиновым деревьям. Я бросился туда же, но тайным путём: спустился через окно по лестнице. С собой прихватил острый клинок. Во мне кипела тяжёлая, ядовитая злоба к этому человеку, я хотел проткнуть его ножом столько раз, сколько он позволил себе прикоснуться к моей дочери…
Украдкой спустившись в сад, я никого не застал. Густые кроны деревьев скрывали меня как нельзя лучше от посторонних глаз – я затаился, чтобы ударить резко и наверняка. Моё напряжённое внимание привлёк этот мерзкий, сухой смех: хохотал чужеземец. Он притаился в зарослях неподалёку, его губы встретились с губами моей дочери. Я заревел: