Сны чужие
Шрифт:
– Я знаю их, - вдруг заговорил барск средних лет; Крайт тут же вспомнил его имя: Фер-Сабар, бывший торговец.
– Они из ватаги Хорша, - в голосе барска прозвучала неприкрытая ненависть, - год назад его ублюдки ограбили меня дочиста и сожгли мою лавку. Я узнал бы каждую мерзкую рожу из их поганой кодлы.
– Хорш… - выражение лица Альха из злого стало озабоченным.
– Я слышал про него. Под его рукой была самая сильная в этих лесах ватага. Большая и хорошо вооруженная. Нерб, вон, неподалеку промышлял, так наверняка знает.
– Отчего же "была", - с готовностью откликнулся
– Не беда, - Эрхал перестал разглядывать убитых и вскочил обратно в седло.
– Кем бы ни были эти мерзавцы - они не фарсахары, и это хорошо.
– Не нужно спешить, георт, - заметил Крайт.
– Я тоже слышал о Хорше. Сказать по правде, из того что слышал хорошего найдется мало. Его бойцы - ребята лихие и крови не боятся. Им убить кого - все одно что кружку бьяни выпить. И обучены они недурно. Понятное дело, против тебя мало кто устоит, а только если их будет полтора-два десятка…
– Не беда, - упрямо повторил Эрхал.
– Это не фарсахары - вот главное. С вольпами можно попробовать договориться.
– А если не получится?
– спросил Альх.
– Хорш любит подвешивать своих пленников за ноги и голыми руками избивать их до смерти. За это его прозвали Верёвкой.
– Славный малый, этот Хорш. Не беспокойся, я договорюсь с ним… так или иначе.
Эрхал немного помолчал, раздумывая, а затем принял решение:
– Сделаем так: я, Крайт и Свеорх поедем вперёд, найдем этого Хорша, если он, конечно, в поселке, и я сам поговорю с ним. Попробуем обойтись без крови, но если что пойдет не так, ты, Альх, поможешь нам выбраться оттуда. Будешь ждать наготове с остальными. Когда начнется заварушка, вы обязательно это услышите, тогда вмешаетесь.
"Вот так план, - подумал Крайт.
– Немудрё но, что и говорить, но может сработать. Вольпы уважают отчаянных… Хотя иногда сперва сносят голову с плеч, а потом уже поминают отчаянного неудачника со всем уважением…"
Самое удивительное, что страха он и теперь не чувствовал, веря в своего вожака так, как не верил прежде ни в кого. Эрхал за время их недолгого знакомства успел обрести над молодым разбойником странную, почти мистическую власть. Не то чтобы Крайт готов был пожертвовать своей жизнью ради шаваша, но отчего-то его не покидала уверенность: пока тот рядом, с ним ничего не случится. Отражением его собственных мыслей прозвучали слова Альха:
– Ты либо безумец, либо и впрямь знаешь, что делаешь. Непонятно, однако, зачем тебе это делать?
Вместо ответа Альх услышал последнее напутствие:
– Помни:
– Удачи тебе, шаваш, - буркнул кальир, провожая взглядом растворяющиеся в снежной пелене фигуры троих всадников.
* * *
Никогда прежде Вурт не испытывал подобной боли. Никогда прежде он даже представить себе не мог, что живому телу возможно причинить такие страдания и оно при этом всё еще будет жить…
– Ну что, ублюдок, будешь говорить?
Спрашивавший не стал дожидаться ответит пленник или нет, он кивнул своему подручному и тот аккуратно положил на обнажённый живот барска раскалённый докрасна железный гвоздь. Вурт отчётливо услышал шипение собственной плоти. Остро запахло палёным…
– И-и-р-рх-а-а-а!!!
Как ни стискивал он зубы, крик сам собой вырвался из груди и сквозь пляшущее в голове багровое пламя боли невольно пробилось удивление. Как, неужели это кричит он, Вурт, сын Верт-Леда, кузнеца в пятом поколении? Когда еще в детстве он наступил босой ступнёй на выпавший из горна вот такой же раскалённый гвоздь, он и тогда не кричал так дико и надрывно.
– Ну и глотка у тебя, поганец. Вопишь ты так, что аж в ушах звенит, а вот говорить чей-то не хочешь… А ну-ка, достань ему ещё один гвоздик.
Гвоздик… Гвоздь… Угасающее сознание вцепилось в воспоминание из прошлого, пытаясь отвлечься от кошмара, происходящего здесь и сейчас. Гвоздь… Вурт всегда считал себя барском неглупым и осторожным, не допускающим дважды одних и тех же ошибок. Как же вышло, что он умудрился опять наступить на тот же гвоздь? Ведь нужно было всего лишь проявить чуточку осмотрительности и не соваться в деревню без разведки…
– И-и-а-а-а!!!
Он вложил в этот крик всю досаду и злость на самого себя. Кровь ронтов! Так глупо попасться! И кому! Этой жирной мрази Хоршу! Уж лучше бы фарсахарам - те, скорее всего, просто прикончили бы его быстро, без долгой возни…
– Эй, хватит пока, своими воплями он испортил мне аппетит.
Голос у Хорша мало подходил его необъятному телу - был он довольно высоким, а в мгновения ярости иногда срывался на визг. Бабий голос имел предводитель Диких Лезвий, но тот кто осмелился бы сказать это Хоршу в лицо, запросто мог распрощаться с языком.
Вурт лежал распластанный на лавке для домашней утвари, руки и ноги ему крепко связали и из такого положения увидеть он мог немногое, но вот Веревку видел хорошо - тот намеренно уселся так, чтобы пленник был у него перед глазами. Толстяк пытался получать сразу два удовольствия: наблюдать за пыткой и есть… Вернее - жрать. Почти не уступая комплекцией взрослому урду, Хорш вел такой образ жизни, при котором ему приходилось постоянно двигаться и тратить уйму сил. Затраты он с лихвой восполнял, поглощая во время своих продолжительных трапез огромное количество самой разной снеди. Вот и сейчас он что-то неторопливо пережевывал, с брезгливым интересом глядя на задыхающегося от боли Вурта.