Сны чужие
Шрифт:
"Все-таки Бьер прав - непростая это игрушка."
– У меня много врагов здесь, в Долине, - продолжил хорл свою мысль.
– Как оказалось, среди них есть даже те, кого я считал друзьями. Деньги не смогут разрешить эту трудность, мне нужна помощь иного рода. Мне нужна такая поддержка, при которой любые сомнения в моей власти будут умирать в головах, не успев даже родиться.
– Ты её получишь, - Геверх улыбнулся.
– Через пять дней, когда достроят южную Башню, я отправлюсь с посланием к Древним. И скоро ты сам сможешь увидеть их воочию.
– Жду с нетерпением, - на лице
И Харт увидел как Бьер-Рик кивнул с усталым вздохом:
– Да, жду, ведь совсем скоро уже… даже не верится, право.
– Ты сделал очень многое, фэйюр, и сделал в оговорённый срок. У тебя есть все причины гордиться собой. И те, кто послал меня сюда, - они тоже будут довольны, обещаю.
Улыбке эмиссара Харт почти позавидовал, так много в ней было искренности и так мало тепла. Абсолютно холодная радость, которой впору выморозить насквозь акведук Садр-Каш, обрети она материальное воплощение. Поразительный контроль над своими чувствами! Может, колени преклонить и молить взять в ученики?… Вот только Геверх - последний, у кого Серый стал бы брать уроки. Не нравился ему чужак, с самого начала не нравился.
Он ощущал как в Бьер-Рике пульсирует сходная неприязнь, направленная на эмиссара. Однако виду хорл не подал, встретил взглядом стужу чужой улыбки и даже не поёжился.
– Завтра у меня праздник, достойный Геверх. День моей первой настоящей победы. Надеюсь, ты не откажешь мне в чести и придёшь.
– Первая победа, но не единственная. И, надо думать, не последняя.
Эмиссар Древних Творцов неспешно покинул зал при полном молчании присутствующих, так и не дав хорлу ответ. Бьер-Рик проводил его сумрачным взглядом и когда двери закрылись за чужаком, заметил негромко:
– Может, оно только к лучшему будет, коли он не явится. Этому любое веселье в могилу загнать - что пальцем пошевелить.
– Он изменился, - задумчиво протянул Мар-Ратш.
– раньше с ним всё-таки было легче… Откровенно говоря, начинаю его побаиваться в последнее время.
– Поба-а-аиваться… Мар, признайся честно, что боялся его всегда. Не пытайся обманывать хотя бы самого себя.
На издёвку хорла издар ответил глухим смешком.
– Ох, признаю, чего уж там. Но согласись, для этого страха у меня есть все причины.
– Тут спорить не буду… А ты что скажешь, Харт?
– Он напрягся дважды. Первый раз - когда вошёл, второй раз - когда я бросил тебе эту странную игрушку. Мне, кажется,
– Ты умеешь слышать чужие чувства?
– скептически осведомился Мар-Ратш.
– Вот уж не подумал бы…
– Я чувствую твое удивление, - парировал Серый.
Пока издар переваривал услышанное и подбирал достойный ответ, Тши-Хат, а может ещё какое-нибудь божество, обладающее фантазией столь же бурной, сколь и непредсказуемой, внезапно решило переиграть сценарий этого дня на самый неожиданный манер.
Из-за занавесей, скрывающих второй проход в зал (им обычно пользовались слуги) показался высокий, тощий как жердь фэйюр, в котором Харт не без удивления признал Кул-Березга, тысячника Чёрных Дознавателей. Шпион шпионов выглядел непривычно взволнованным. Он быстрыми шагами подошел к Бьер-Рику и, присев рядом с ним, что-то торопливо прошептал. Лицо хорла вдруг резко изменилось, вместо раздражения отразив высшую степень изумления.
– Это что, шутка?!
– похоже, он с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги.
Кул-Березг замотал головой, как мальчишка, заподозренный в шалости.
– Кровь р-р-ронтов!… Конечно, ведите его сюда! Посмотрим на безумца!
Тысячника точно ветром сдуло, настолько стремительно тот выскочил из зала. А Бьер-Рик застыл в задумчивости, глядя на дверь.
– Что… - рискнул открыть рот Мар-Ратш, но хорл отрезал, не поворачивая головы:
– Подожди немного и увидишь сам! Клянусь, если это окажется шуткой - шутнику не придётся долго над ней смеяться.
Харт переглянулся с озадаченным издаром. Что такого могли сообщить хорлу, от чего тот буквально "взорвался" в эмоциональном плане: удивление, нетерпение, настороженность… Тонкий слух Серого различил приближающиеся шаги примерно десятка ног. Непроизвольно "потянувшись" навстречу идущим, Харт едва не отшатнулся, настолько сильны оказались ударившие навстречу чувства…
Решимость, броней окутавшая чужое сознание…
Обнажённая как лезвие меча ярость…
И смыкающая вокруг этого лезвия крепкими ножнами воля…
Он ещё успел ощутить что-то знакомое в этом сгустке решимости, воли и ярости, а потом… потом дверь зала распахнулась и вошел Эки-Ра. Наверное, правильнее было бы сказать "ввели Эки-Ра", но почему-то создалось впечатление, что он именно вошёл. Сам по себе. А трое вооруженных гвардейцев лишь сопровождали бывшего хальгира и появились здесь вместе с ним просто "за компанию".
Чувства мальчика были в смятении и сейчас Харт читал Эки-Ра с большей лёгкостью, чем при прошлой их встрече. Тогда в парне всё заглушали боль и ненависть, теперь же он был сосредоточен… вернее, пытался быть сосредоточенным. Получалось неважно - всё-таки мальчик ещё не научился держать эмоции под полным контролем. Силясь скрыть чудовищное внутреннее напряжение, юный эрхад сжимал губы с такой силой, что лицо его временами кривилось, словно от попавшей в рот кислоты. И чувства выплёскивались из него, как вода из переполненной бочки.