Сны чужие
Шрифт:
С найденным акрамом девушка почти не расставалась. Она много времени проводила на опушке леса, разглядывая свою находку, приучая руки к ее тяжести. Все пыталась представить себе, как нужно управляться с ней - отражать и наносить удары, ощущая оружие не неудобным и тяжелым придатком, а продолжением собственных рук…
Улица еще в раннем детстве научила ее драться. Драться за кусок черствой лепешки, за глоток чистой воды, за место для ночлега. В схватках с более сильными парнями и взрослыми девочками она частенько проигрывала и подолгу отлеживалась потом под каменным мостком, перекинутым над сточной канавой - обычным своим "домом". Царапины заживали, от синяков не оставалось следа и Дикая Вэр, как
* * *
– Я не знаю когда родилась. Не знаю сколько мне лет. Самое яркое, что помню из детства - это листопад в каком-то саду. Ронт знает, чей это был сад и зачем я забралась туда. Было еще тепло и Мирра сияла в небе, а они падали, падали… желтые, рыжие, красные… Это было так удивительно, так красиво! С тех пор я всегда считала, что родилась именно в это время, под шорох одежд, которые срывают с деревьев ветры, слуги Холода… Скажи, Ольк, знаешь ли ты, какой из дней подарил тебе жизнь?
– Знаю, Вэр.
– И ты отпраздновал свое двадцатилетие?
– Не так давно, Вэр.
– Весело было, а?
– Да… и страшно…
– Мне кажется, я понимаю тебя… Но ты все равно был счастлив, разве не так?
– Был… жаль, что недолго…
* * *
Тепло уходило из Долины. Мирра уже не поднималось высоко в небосвод, дни становились короче, а ночи холоднее. Когда земля покрылась рыжей листвой и сквозь поредевшие кроны деревьев стали просвечивать вершины далеких гор, Вирэль отметила свое пятнадцатилетие. В тот день она с утра ушла поохотиться. Долгие тренировки не прошли для нее даром, из лука она теперь била в цель довольно сносно и первым же выстрелом ухитрилась уложить крупного арака. Добыча оказалась тяжеловата для девушки. Вирэль пришлось освежевать тушу прямо на месте. Она вырезала куски повкуснее, завернула их в окровавленную шкуру и потащила к землянке, которую они с Зартой давно уже называли не иначе как "наш дом".
Ее ждал сюрприз. Удивительный сюрприз, надо признать. Дождь, не унимавшийся последние трое суток, стих. Зарта принесла на берег реки широкое одеяло и укрыла им еще не просохшую листву. На одеяле ошеломленная
– Бьяни!
– воскликнула она.
– Рыба! Сыр! Откуда все это, сестричка?!
– Сходила в деревню, - улыбнулась Зарта.
– Стащить все это я не могла, пришлось честно купить в таверне.
– Кровь ронтов!
– Вирэль задохнулась от возмущения.
– Ты же рисковала! Тебя могли схватить!
– Не схватили же, - Зарта презрительно фыркнула.
– Этим увальням деревенским только дохлых нарлов ловить. А мне очень уж хотелось тебя порадовать, сестричка.
– Я тебя люблю!
– Вирэль крепко обняла подругу.
Они вернулись в землянку только поздним вечером, когда снова пошел дождь. Вирэль со смехом швырнула в угол мокрое одеяло и, не снимая одежды, повалилась на постель. В голове ее шумел легкий хмель, на сердце было весело и легко.
– Ах, сестричка, мне еще никогда не было так хорошо!
– вздохнула она блаженно.
– Мне тоже, - из полумрака возникло счастливое лицо Зарты. Она легла рядом и прижалась щекой к щеке названной сестры. Вирэль приподнялась и нежно коснулась губами ее закрытых глаз.
– Ты не знаешь как я тебе благодарна, сестричка, - шепнула она.
– Это самый счастливый день. Самый чудесный.
Зарта что-то мурлыкнула в ответ. Она уже спала…
* * *
Проснулась Вирэль от того, что кто-то грубо сдернул с нее одеяло. Она открыла глаза и несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к свету, распространяемому висящей прямо над ней масляной лампой.
– Прекрати, Зарта!
– проворчала она недовольно.
– Я же ничего не вижу!
– Зато я все очень хорошо вижу, - произнес чей-то насмешливый голос. Мужской голос!
Вирэль попыталась вскочить, но чужая сильная рука толкнула ее обратно на постель.
– Лежи, красотка!
Вирэль затравленно озиралась по сторонам. В землянке кроме нее и подруги находились двое парней, молодых, не намного старше их с Зартой. Один из них, широкоплечий, со всклокоченной густой шевелюрой пепельно-серого цвета, радостно скалился, нагло разглядывая лежащую перед ним испуганную девушку. Второй, пониже и поуже в плечах, одной рукой прижимал к себе слабо трепыхающуюся Зарту, а другой плотно закрывал ей рот.
– Вот это сюрприз!
– засмеялся широкоплечий.
– А мы-то думали, что нас дома ждут холодные жесткие постели, да, Наш?
Вирэль очень не понравились его глаза. Он смотрел на нее оценивающе, будто хищник, заставший в своей норе беспомощную жертву… Так смотрел на Вирэль Цар-Вако, когда стражники приволокли ее в "Золотую Радость"… Так смотрел на нее тот самый, богато одетый немолодой барск, прежде чем остановил свой выбор на Зарте… Страх вдруг куда-то исчез. На смену ему из глубины сознания медленно всплывала ярость.
– Отпусти мою сестру, спирово отродье!
– прошипела она, обращаясь к тому, что держал Зарту.
– Сестру?
– фыркнул тот.
– Да они еще и сестрички, Ашер! А так, по виду, не скажешь!
– Отпусти ее!
– Вирэль нащупала под шкурами холодную сталь акрама и это придало ей уверенности.
– Если вы здесь живете, мы уйдем отсюда!
– Зачем же так скоро?
– в голосе широкоплечего звучала насмешка.
– Мы вас не гоним, милые. Снаружи холод и дождь. Живите здесь, сколько хотите. Только вот плату придется с вас взять за постель, да за одежонку… Это ведь наша одежонка, да, Наш?