Сны чужие
Шрифт:
– Держи ближе, Ант, - приказал тот, кого Зар-Шами уже успел определить для себя как вожака этого отребья. Светильник в чужих руках послушно дернулся и подплыл почти вплотную к лицу джартада, слепя глаза нестерпимо ярким после ночной темноты светом. Зар-Шами часто заморгал, пытаясь разглядеть вторгшихся к нему незнакомцев.
– Так-так, - в голосе вновь заговорившей девицы послышалась откровенная насмешка, - что это тут у нас?
Чужие пальцы вцепились в висящий на его шее ранговый знак - граненый бронзовый стержень, покрытый сложной гравировкой. Любому вэруту из сэй-горов достаточно
– Знакомый рисунок, - заявил тот из пришельцев, что держал перед лицом Зар-Шами светильник.
– Старик Тор когда-то показывал нам такой же. Он - джартад.
– Что это значит?
– буркнула девица.
– Джарт, по сэй-горски, примерно то же, что и наша "рука" - пять сотен воинов. Пять сотен, для такой крепости - обычный гарнизон.
– Так этот мешок с жиром - комендант?
– голос девицы сделался вдруг слаще лесного меда.
– Уж не сам ли это благородный Зар-Шами, а, Ольк? Вот ведь повезло!
Зар-Шами почувствовал новый укол страха. Что-то было в напускной сладости ее голоса такое, от чего ему стало не по себе. Глаза немного привыкли к свету и он, наконец-то, смог рассмотреть своих незваных гостей.
"Сопляки!
– с ненавистью и презрением подумал сэй-гор.
– Недоросли поганые! Повезло им… Повезло, да не в том, про что думаете! Что врасплох меня застали - вот ваше везение! Если бы я только был настороже… Если бы только успел вытащить меч…"
– Не узнаешь меня, Зар?
– девица неприятно улыбнулась.
Ярко-зеленые глаза - слишком светлые на вкус мужчины сэй-гора; серые как пепел волосы, туго перехваченные на затылке темно-синей кожаной лентой; на лбу и скулах видны еще не затянувшиеся до конца следы недавних побоев… Нет, он не смог бы, пожалуй, отличить ее от других местных девок, похожих друг на друга как песчинки в дорожной пыли.
– Я не знаю тебя, - прохрипел он.
Улыбка исчезла с губ девицы.
– Как странно, - зашипела она, приближая к нему свое лицо мало не нос к носу и пожирая его взглядом злых зеленых глаз.
– Этот обожравшийся сэй-горский нарл уже два месяца без устали охотится за мной и моей ватагой, а при встрече даже узнать не может! Как же ты собирался рубить мне руки, почтенный Зар-Шами, если никогда раньше меня не видел?
– Мне нет нужды знать тебя, чтобы отдать палачу, - отчаяние придало джартаду смелости, - но теперь я понял кто ты. Ты - Дикая Вэр, вожак горстки недорослей-ублюдков, называющих себя Синими Ножами. Несколько дней назад твою ватагу разогнали простые крестьяне из Калех. Думаю, эти двое - все, что осталось от нее. Жаль. Если бы ты осталась в Калех, мне, быть может, не пришлось бы наказывать тамошних увальней. Благодаря тебе мои фарсахары…
– Мертвы!
– выплюнула ему в лицо девка, ее лицо исказила гримаса ненависти, рука, сжимающая рукоять кинжала, дрогнула и Зар-Шами мгновенно замолчал, в любое мгновение ожидая от этой взбешенной самки рокового движения.
– Мертвы!
– девка подкрепила свое восклицание набором малознакомых
– Благодаря мне вся твоя "пятнистая" погань, которую ты послал в Калех, осталась там навсегда! И ты отправишься сейчас вслед за ними, если не скажешь мне кое-что! Понял, червь и сын червя, род твой в яму?! Где Зарта?! Говори, или я сейчас башку тебе отрежу! Ну?!…
– Успокойся, Вэр, - парень, которого девица называла Ольком, положил руку ей на плечо.
– Он все скажет. Ведь так, почтенный?
Глаза его не обещали Зар-Шами за его мужественное молчание ничего почетнее скорой и болезненной смерти.
"Во имя Огня Вирутха, я хочу жить, - подумал джартад.
– Что с того, если о моем молчании будут петь у костров по всем Пустошам - я-то этого уже не услышу… И потом, кто сказал, что они уже победили?"
– Я скажу, - выдавил он глухо, через силу, - даже проведу куда нужно. Только обещайте меня не убивать.
– Никто тебя не тронет, джартад, - Ольк слабо улыбнулся.
– До тех пор, пока ты будешь себя правильно вести. Понимаешь?
Зар-Шами оставалось только согласно кивнуть головой.
* * *
Не доверял он этому толстяку джартаду, сэй-гору с манерами покорившегося своей участи пленника и глазами убийцы и предателя, готового в любой момент выкинуть какой-нибудь неожиданный и грязный фортель. Что-нибудь такое, из-за чего ему, Олегу Зорину, опять придется убивать…
"Олег Зорин, - он вздохнул про себя.
– Какой я, к черту, Олег Зорин! Стоит ли вообще вспоминать это имя? Не лучше ли забыть его навсегда?"
Земная часть его нынешнего "я" упорно цеплялась за человеческие воспоминания и человеческие же эмоции - то немногое, что еще связывало его с прошлой жизнью. То немногое, что еще позволяло держаться на плаву человеческому сознанию, не давая дремлющему глубоко внутри "я" фэйюра взять верх, вновь подчинить себе свое собственное тело и заставить Олега исчезнуть. Навсегда исчезнуть.
"Вот ведь дрянь!
– он досадливо поморщился, испытывая непроизвольно вспыхнувшее острое чувство стыда.
– Приходит же в голову подобная мерзость! Никто ведь меня не заставлял, не просил! Сам решил и сам сделал, а теперь… жалею? Неужто, жалею?! Ох, и эгоист же ты, в сущности, Зорин! Ох, и сволочь! Мелкая душонка!"
"Ага, - шевельнулся внутри червячок сомнений, - все мы, по-своему, сволочи. А только жить-то хочется!"
"Хочется, - со вздохом согласился он, - ой, хочется! И жить хочется, и спокойствия хочется, и мира во всем мире. Очень. Вопрос лишь в том - какой ценой ? Руки-то пачкать не хочется, и жилы себе рвать не хочется. И тоже - очень… А знаешь, интересно получается - проще всего жить в стороне, да с чистыми руками, да не надрываясь. Лафа полная, и только!… Только вот по мне - лучше уж вообще не жить , чем так ! Ясно?!"