Сны принцессы Лилиан
Шрифт:
Выговорила тихо и звеняще:
– Меня убили.
Королевство Великая Сталла
Под утро Эжан ненадолго заснул, а проснувшись, твердо решил покончить с собой.
Но прежде надо было вымыться. От одежды, волос, рук, всего тела невыносимо несло приторным духом аталоррской пастилы. Тем же запахом пропиталась и постель: нужно повелеть, чтобы ее сожгли, ведь именно сюда его, наверное, положат... потом. Его передернуло; все-таки больше отвращения, чем страха и жалости к себе.
Самое мерзкое было то, что он все-все помнил. До вздоха, до взгляда, до шепота. До собственных бессвязных обещаний:
Эжан провел рукой по волосам: между пальцев застряла травинка. На полу - измятая одежда, белая рубаха вся в черных и зеленых пятнах. Когда сюда войдут слуги, они сразу же все поймут. Придется самому. И убрать, и сжечь, и помыться хотя бы в том же пруду, до смерти напугав рыбок. Несколько утомительных, но необходимых дел - прежде, чем... Он еще не решил, как именно. Впрочем, не все ли равно?
Что-то неприятно резало основание шеи, поневоле наводя на мысль... нет, не так, это недостойно наследника престола!
– ... перекрутился за спину магический амулет на серебряной цепочке. Принц вернул его назад, на голую грудь, за последние пару месяцев густо поросшую курчавыми черными волосками...
"Пушистый", - со смехом шептала Аннелис.
Не забудется, ни за что не забудется!
... и пару секунд подержал на весу. Красная капля колебалась маленьким маятником - пока Эжан резким движением не порвал цепочку. Под затылком засаднило, но стало немного полегче. Кулон упал в груду грязного белья, которое так или иначе пойдет в огонь.
Учителю было известно обо всем. И не вмешался, не помог: разве можно считать помощью то лицемерное: "Ты взрослый и разберешься сам... ты способен отличить единственное и настоящее от подложной подделки", расплывчатое предупреждение? Он знал и то, что его ученик - никакой не взрослый, ни на что не способен!.. просто глупый и никчемный мальчишка. Но ничего не объяснил, усыпил и бросил одного. Предал. Позволил предать ЕЕ.
Принцессу Лилиан.
Эжан снова попробовал восстановить в памяти ее лицо. И в который раз за нынешнее утро вспоминалась лишь смазанная картинка пером: какая-то девушка под облетающим деревом...
* * *
Что-то негромко, но отчетливо задребезжало. Эжан огляделся по сторонам и сообразил, что дребезжит подсвечник, мелко приплясывая на мраморной поверхности столика. В такт этому звуку поскрипывали петли оконных ставен. Словно от легкого ветерка, покачивались кисти по углам балдахина над кроватью принца; сама кровать, правда, стояла незыблемой тяжеленной твердыней.
Через минуту все утихло. Эжан сковырнул пальцем восковую каплю, застывшую у подножия подсвечника. Мысли о смерти ненадолго спрятались, будто испуганная улитка. Что это было?
И тут ворвалась мама.
Принц удивленно вскинул голову: никогда раньше королева не позволяла себе без стука переступить порог его спальни. Хотя, он точно знал, не расставалась с ключами ни от самой двери, ни от потайного окошка в ней просыпаясь ночами от его скрипа, Эжан честно притворялся безмятежно спящим; конечно, он все понимал.
Сейчас - не понимал ничего.
–
При том, что сама она - уж теперь-то он обратил внимание - была одета настолько небрежно, что это сбивало с толку, вселяло неуверенность и страх. Под вечерним, глубоко декольтированным платьем голубой парчи явно не было корсета, шнуровка под грудью перекосилась, а прямо посреди юбки торчало на видном месте рыжее пятно. Волосы Каталии Луннорукой, стянутые в бесформеный узел, выбивались из сетки; на лице - ни крупинки пудры. Коричневатые тени на скулах. Выпуклые, словно налитые водой, мешки под глазами.
– Я сейчас, - виновато пробормотал Эжан. Покосился на грязную рубаху. Королева перехватила его взгляд, невесело усмехнулась и коротко звякнула в колокольчик на спинке кровати, в пасти драконьей головы.
– Одежду принцу, - приказала возникшей в дверях прислужнице. Дорожную одежду без цветов королевского дома. И собрать все необходимое в путь. И седлать коня. Живо!
Прислужница - тоже изумленная, хлоп-хлоп ресницами - кивнула и скрылась.
– Ваше Величество, - начал Эжан, - матушка...
Она ходила взад-вперед по спальне, задевая за углы мебели мятым шлейфом платья. Все быстрее и быстрее, словно в ней накрутили до упора какую-то пружину, не позволяющую остановиться.
– Отправишься тотчас же, - заговорила королева.
– Самым быстрым аллюром, нигде не останавливаясь; впрочем, не переусердствуй, щади коня. К полудню, когда я объявлю им о своем решении, ты должен быть уже у аталоррской границы. Потому выбирай кратчайший путь, но, ради Бога, не через горы, - она сглотнула и перевела дыхание.
– Конечно, в Ильмии было бы безопаснее, но если все это застанет тебя в море... нет, ты бежишь в Аталорр. Как только...
Он сам не заметил, как - впервые в жизни - перебил ее:
– Я бегу?!..
Каталия Луннорукая бросила через плечо один из тех взглядов, которые с детства пришпиливали сына к месту и лишали дара речи:
– Да, ты бежишь. Странно, но они, кажется, не учли такую возможность. Чересчур самоуверенны, чтобы думать!
– она хрипло рассмеялась.
– Но их власть неоспорима лишь в пределах Великой Сталлы...
И тише:
– ... я надеюсь.
Снова послышалось нарастающее дребезжание, шорохи, стуки. Пляшущий подсвечник потерял равновесие и с грохотом скатился на пол. Закачалась, заходила ходуном кровать, звонок в пасти дракона сам собой затрясся беспорядочной дребеденью. С потолка посыпались, подпрыгивая на полу, мелкие кусочки инкрустации. Эжан неосознанно вскинул руку над головой, защищаясь от сухого дождя; мать схватила принца за предплечье и рывком увлекла в дверной проем, одновременно распахнув створку.
Все кончилось внезапно. В тишине спланировал на кровать последний фрагмент полуразрушенного рисунка на потолке.
– Они чересчур нетерпеливы, - сквозь зубы сказала Каталия.
– Ты должен спешить. Где эти... слуги?..
Она добавила к фразе черное, площадное ругательство. Эжана передернуло: никогда в жизни мама, королева, единая властительница... он высвободил руку. Он не понимал. До сих пор ничего не понимал.
Мать заглянула ему в глаза. И соизволила кратко объяснить: