Сны в ожидании зла
Шрифт:
«…Маленький затерянный городок. Палящее солнце, превращающее жизнь пустыни в настоящий ад, всё сильнее разогревает черную каменную плиту, лежащую поверх треугольника из камней неправильной формы. Горстка уцелевших жителей жмется к самому краю ритуальной площадки, не желая мешать трем жрецам. Черные лохматые псы, полукругом стерегущие жертву и без того, не способную к бегству, ворчали. Удивительные отвары из редких трав и грибов, подействовавшие на сознание жертвы, рисовали ей радужные картины светлого бесконечного завтра. Пестрые одежды жрецов, нелепо смотрящиеся в торжественной обстановке жертвоприношения, резко выделяются на фоне однообразного пустынного пейзажа. Площадка для жертвоприношений и религиозных ритуалов — центр древнего могильника. От точки, где расположена плита для жертв расходятся концентрические круги-лабиринты, окружающие место силы. Величественное нагромождение ходов приводило в одно единственное место — к застывшему в камне дракону, который, как верили люди, покровительствовал этому месту ещё в давние времена. У его тяжелых лап, открыв пасти и обнажив клыки в вечном рыке, стояли черные каменные псы-хранители, создания тьмы, призванные охранять хрупкое равновесие баланса. Время унесли жизни создателей лабиринта, городок опустел, и сотни лет место было заброшено. Но всё меняется, постепенно сюда стекались искатели и преследователи
Камни, составлявшие фигурку дракона, рухнули бесформенной кучей, когда Вероника пыталась добавить ещё одну недостающую деталь. В прибрежном кустарнике хрустнула сухая ветка, Вероника вздрогнула. Напряженно вслушиваясь, осмотрелась. «Ничего. Может быть, послышалось? Или это хрустнули мелкие камни под ногами? — попыталась успокоить себя Ника. — Нет, это не камни. Это был четкий звук сухой, ломающейся, ветки». Скользнув взглядом вдоль воды, Вероника увидела не только свои следы, но и отпечатки лап с длинными острыми когтями.
«…В тот момент, когда жрецы с трех сторон приблизились к жертве, чужак вскочил на ноги, разрывая веревки, собаки в ужасе попятились, поджимая хвосты…»
Холодные капли вновь усилившегося дождя разрушили иллюзию, Вероника отбросила камни. Теперь она знала, ответы на вопросы. Вероника поднялась, подошла к границе земли и воды, коснувшись пальцами волн, она произнесла несколько слов.
Часть 2. Сны на послезавтра
Замыкая бег спирали, создаю круги.
Точка жертвоприношения — ближе подойди.
Отказать уже не сможешь, это знаю я.
Позвони попозже, лёгкая еда.
А у друга моего жёлтые глаза
Или всё же показалось, и я не права?
Просто вымысел дурацкий, глупости одни
Или всё же были искры — красные огни?
Точка жертвоприношения — всё конец игры.
Я закончила сценарий, хочешь жить — беги.
Две истории сплетая, создала одну.
Ты получишь то, что хочешь, если я решу.
Замыкаю круг спирали, погасив огни,
Я в свой круг не приглашаю, лучше отойди.
Запустив отсчет обратный, ускоряя бег
Изменила я реальность для себя, для всех.
Слышу Зов, не отвечая, замыкаю круг,
Искажаю отражение лишь движением рук.
Я вернула к новой жизни, то, что создал ты.
Это точка завершения — все, конец игры.
Полупрозрачный свет, не дающий теней и порождающий сумеречное видение мира, не позволял Веронике полностью увидеть то, что происходило в комнате. Намного проще было пробираться на ощупь. Она проскользнула в комнату. Замерла на пороге. Макс не спал. Было за полночь, у Вероники почему-то совершенно вылетело из головы, что он ложится спать очень поздно, слишком поздно для неё. Впрочем, теперь это было не важно. Он не слышал и не видел ее. Вероника подошла к Максу. Её лёгкие шаги были совершенно бесшумными. Она остановилась у него за спиной. Знаете, как интересно стоять за спиной, когда тебя не видят, и даже не чувствуют твоего присутствия. Находясь рядом с мужчиной, которого она когда-то любила, Вероника вспомнила всё. И даже больше. Она вспомнила всё, что было, что было забыто. В памяти возникло даже то, что никогда не случалось. Могло произойти в этой жизни или в какой-то другой. Макс увлечено возился с компьютером, не обращая внимания ни на что вокруг. Макс не сразу почувствовал её присутствие. Веронике оставалось только сосредоточить свои усилия и действовать. Она подошла еще ближе, остановилась так близко, насколько это было возможно. Она была не в силах сдерживать себя дальше. Легкое прикосновение. Ощутив тепло её тела, он отвлекся. Макс обернулся, но не увидел ничего. Передернув плечами, он вернулся к работе видимо над чем-то очень важным. Легкое прикосновение снова. Вероника нежно прикасалась к нему. Он замер. Он ощутил ее присутствие. Легкое и такое призрачно-холодное. Что-то происходило. Он чувствовал, как реальность расслаивается. Ему захотелось спать.
Сон на секунду задрожал, грозя вот-вот исчезнуть, но Фадеева знала, что это не так. Она с лёгкостью могла моделировать любые сновидения. И отлично знала, что всё происходящее реально по ту сторону сна. Она осторожно наклонилась и легко прикоснулась губами к его щеке. Макс дернулся, осматривая пространство, не понимая происходящего, не чувствуя ее присутствия полностью, но все же ощущая, что что-то происходит. Легкие руки скользили вдоль его тела, ласкали, возбуждали, чьи-то холодные губы дарили ни с чем несравнимое ощущение. Он что-то услышал, но слов не разобрал.
— Выключай, выключай, комп, — шелестела Вероника. — У меня так мало времени, давай потратим его на нас двоих, давай проведем эти несколько часов так, как еще никто никогда не проводил…
Казалось, он понял её. Компьютер был выключен. Через некоторое время, Макс, видимо удивляясь самому себе, уже был в постели. Вероника легко скользнула к нему. Видимо
Темная осенняя ночь поглотила остатки силы и разрушила сон. Макс лежал в постели, смотря в потолок, мысли путались, а сон… «Это был сон? — задумался, насколько это было возможно в полусне, Макс. — Если и сон, то очень реальный. Даже слишком». Попытка осмысления реальности полностью лишила его силы, и он погрузился в черноту сна без иллюзий.
Утро не было добрым. Макс проснулся в плохом настроении и долго ещё лежал в постели. Последнее время он чувствовал себя старым. Сорок лет — это не шутка, особенно, при таком активном образе жизни, который вёл Макс. Он выполз из постели и поплёлся в душ. Выходя из ванной, он бросил взгляд в зеркало. И остался крайне недоволен. Одежда скрывала явные признаки зрелости. Впрочем, не настолько, чтобы не заметить намечающееся брюшко и весьма рыхлое тело. «Да, — подумал Макс, — пока отправляться в спортзал». Он вообще заметно постарел в последнее время. Иногда ему казалось, что он прожил не сорок, а тысячу сорок лет. Только вот где и когда, он почему-то не помнил. Он вообще последнее время много чего не помнил. Немного приведя себя в порядок, Макс решил не завтракать. Он просто налил себе кофе.
«Черт, мне не следовало приходить в тот день, — Макс задумчиво мял в руках сигарету. — Тогда все было бы иначе. Иначе. Мы бы просто не встретились, каждый шел бы своей дорогой, и никаких проблем». Утренний кофе обжигал, но не бодрил. Едкий дым дорогой сигареты темной ядовитой струей просачивался в легкие, разрушая их не хуже, чем дым дешевых папирос без фильтра. Одно радовало: никто не мешал, не мельтешил по кухне. Но теперь уже постоянное отсутствие Марии было лишь смешным бонусом за все то, что происходило летом. «Сколько не сиди, а ехать надо», — пытался уговорить себя Макс. Ехать на работу было очень лениво. Вчера он весь вечер, удивляясь сам себе, болтал с Вероникой в Сети. Их разговор закончился ее длинным сообщением о вечной любви. Но он чувствовал, что ей не нужна его любовь. Ей нужно было что-то большее, чем любовь, даже большее, чем его жизнь. Макс вообще не понимал, что ей действительно нужно. Времени на размышления больше не осталось. Он допил кофе и затушил сигарету в пепельнице. Макс быстро собрал нужные ему вещи. Выходя, он рассеяно окинул квартиру взглядом. Закрыв дверь и сунув ключи в карман, Макс спустился к машине. Утренний холодок бодрил, в отличие от растворимого кофе и сигарет. Он прогрел машину и через несколько минут совершенно забыл о Веронике, словно ее вообще не было. Макс продумывал планы на день, да и на вечер заодно. Впереди был длинный рабочий день. Вся прелесть работы Макс как раз и заключалась в возможности не думать ни о чём.
День тянулся. Он не любил странные тягучие дни. И ещё Макс не любил напоминающие похмелье сны. Сны? Для него это была лишь новая форма привычной реальности. Когда-то Макс не только мог изменять прошлое, но и настоящее в своих снах, изменяя отражения и вероятности развития событий. Единственное, что настораживало, что последнее время сны всё реже возникали, но их сюжеты все чаще и чаще повторялись. Не совсем конечно, они даже не столько повторялись, сколько продолжались. И что-то происходило ещё. Иногда Максу казалось, что в его жизни что-то очень серьёзно меняется. Сны истончались и были обычными. Он перестал слышать мысли людей. И всё чаще ошибался, пытаясь следовать своей интуиции. Сегодня Макс спешил домой, хотя сегодня торопиться было ни к чему. «Многосерийные сны, — ухмыльнулся Макс, внимательно следя за фурой, выписывающей перед ним сложные геометрические фигуры. — Странные многосерийные сны. И всегда она. Только в…» «SCANIA» выдала очередное па, Макс резко затормозил, чтобы избежать столкновения. Если бы водитель фуры услышал слова, сказанные в его адрес, то тут же сдал бы назад, подминая под многотонный грузовик хрупкий «Фольксваген», избавляя тем самым скорую помощь от работы и добавляя работы труженикам бюро ритуальных услуг, чему они, естественно, были бы рады. Но на счастье, или же несчастье Макса, водитель этого не слышал. Да и к чему была бы эта бессмысленная смерть, если скоро должна была вернуться с моря Ирина.
Ирина… красивая изысканная блондинка ни в какое сравнение не идущая ни с одной женщиной. Она была воплощением самой извращенной фантазии, если такое вообще можно было себе представить. Но она была обыкновенной женщиной, у которой даже при очень внимательном рассмотрении не возможно было найти даже следа магических способностей. Впрочем, у неё не наблюдалось и каких-либо других ярко выраженных способностей. Увы, как это было не грустно, а Максу, впрочем, было просто по фигу, у красавицы Ирины интеллект не наблюдался даже в зачаточном состоянии, что только украшало ее, видимо, и, правда, что красоту ничем не испортишь: ни тупостью, ни бархатными штанами со стразами, ни смехом, способным распугать местную шпану. Макс замечтался. Воображение рисовало ему заманчивые эротические картины. Предвкушение удовольствия будоражило кровь, пробуждая инстинкты. Он так хотел увидеть её. Он мечтал прикоснуться к удивительно нежной коже. Он хотел целовать её, крепко обнимая и вдыхая нё аромат. Макс вспомнил, как они проверил лето. Это было божественно. В мечты об Ирине снова вписалась «SCANIA», сверкая габаритными огнями она, небрежно перестроилась, цепляя бампер «Фольксвагена» и резко сбрасывая скорость, фура начала какой-то странный маневр.