Сны в Улье

Потоцкая Мария

– Это Таддеуш! Вытащи его скорее, Илья!

Лида визжала и металась напротив тела, нарушив все свое спокойствие. Я спрыгнул в воду и стал вытаскивать его. Он казался тяжелым, но, когда пытаешься кого-то спасти, чувствуешь в себе прилив силы. Впрочем, когда я вытащил его на берег и посмотрел на него, весь мой энтузиазм и надежда на его спасение практически пропали. Его кожа побелела и немного вздулась, придавая ему неприятное маскообразное выражение лица. Я видел Таддеуша несколько раз, он казался невероятно красивым молодым человеком, сейчас по нему сложно было бы сказать, каким он был при жизни. Я одернул себя за такую безнадежную мысль, я все равно должен был попробовать его спасти. Я приподнял его, положил через

свое колено, по крайней мере, такая картинка была в школьном учебнике в качестве пособия по оказанию помощи человеку, в дыхательные пути которого попал инородный предмет. Я не помнил, что дальше, я стал стучать ему по спине, и вода действительно стала выливаться из его рта и носа слабым потоком. Я перевернул его обратно на спину для того, чтобы провести ему искусственное дыхание. Его футболка задралась, и я увидел, что одна половина его живота представляет собой огромное вздутое темно-фиолетовое пятно. И тогда я еще больше усомнился в том, что это тело можно спасти.

– Продолжай же, ну!
– Лида закричала мне в самое ухо, и я понял, что она тоже склонилась над Таддеушем. Я не проверил признаки жизни, прежде чем вообще начал ему помогать. Пульс не прощупывался, дыхания не было. Я приподнял его веко, его зрачок непрерывно быстро расширялся и сужался, так, как не мог бы даже у живого человека.

– Что за чертовщина...

– Это ведь значит, что он жив, да?

Я сомневался, даже несмотря на его зрачки, что это могло оказаться так. Я открыл его второй глаз, где было то же самое. Неловкими, скованными движениями я начал делать сердечный массаж.

– Там кто-то еще!

Лида показывала на воду, недалеко от того места, откуда я достал Таддеуша. Наверное, из-за того, что мы были так взволнованы первым телом в воде, мы не заметили второе. Лида сама полезла в воду, и я увидел, что второе тело принадлежит женщине.

– Это Яна! Дерьмо!

Я оставил Таддеуша и подбежал помогать Лиде. Яна тоже была бледная, вздутая, при том сумела сохранить некоторую неземную притягательность. Отвратительная мысль. Девочка была совсем молодая, оттого я испытал еще большую жалость. Мы положили ее рядом с Таддеушем, и ее странные волосы ореолом распластались вокруг нее по земле. Ни пульса, ни дыхания у нее тоже не было. Мы переглянулись с Лидой, и я понял, что ей тоже не хочется видеть, что у нее за веками.

Вдруг Яна сама открыла глаза, и резко села, распираемая кашлем. Лида опять вскрикнула, я подскочил на ноги. Хотелось отойти от нее, она не казалась живой, но сейчас она совершенно точно пыталась побороться за жизнь. Я преодолел свой испуг и стал стучать Яну по спине. Она сплевывала воду, но приступообразный кашель все никак не мог прекратиться, будто бы она еще не вся вышла из нее. Кашель прекратился, когда в ее руке, приставленной ко рту, оказалась мертвая пчела. Яна подняла на нас взгляд.

***

Яна.

У меня не получилось умереть. Это меня расстроило, я думала закончить свои мучения в Улье. Но это невозможно, вот я в новой галлюцинации, довольно странной, потому что передо мной Лида, которая почти моя подруга, и Илья, который друг урода, утопившего меня. Они просто склонились надо мной и смотрели удивленными глазами, ничего страшного не делали. А я смотрела на мертвую пчелу в моих руках и скучала по Таддеушу. Пока я лежала и умирала, я слышала его голос, вспомнила о нем, и даже понадеялась, что он меня спасет, и мы будем вместе счастливо жить.

Лида и Илья продолжали на меня смотреть, как будто бы я здесь была страшным чудовищем, а не они. Я ждала, что кожа с их лица спадет, а под ней окажутся насекомоподобные монстры. Или что-то типа того.

Мне надоело ожидание, хотя это был и отдых.

– Бу, - сказала я без какой-либо экспрессии, но у обоих расширились глаза от испуга.

– Что с тобой произошло? Когда я вытаскивала тебя из воды, я думала,

ты труп. Я переживала!
– наконец сказала Лида.

Мне не хотелось отвечать. Я не знала, стоило ли играть по законам Улья или, наоборот, стараться идти наперекор, но подыгрывать им я не собиралась. Пусть все развивается само. Лида действительно обеспокоено смотрела на меня. Но чем больше я молчала, тем больше в ее взгляде появлялось требовательной раздражительности.

– Ты не можешь разговаривать? - почти ласково спросил Илья.

– Что с тобой произошло?
– еще раз повторила Лида.

Хотелось изобразить, что я действительно не могу говорить. Странно было то, что я не чувствовала их власти надо мной, не было ощущения загнанности, безвыходности и ужаса. Из-за того, что начиналось все так легко, мне стоило ожидать самой хреновой развязки. А пока можно ловить момент.

– Я решила поплавать.

На самом деле вышло не так весело, как я предполагала. Я вдруг поняла, что мой язык очень холодный, шевелится с трудом, и к тому же еще и колется. Стоило мне об этом подумать, как я ощутила это по всему телу. Все тело кололо, я задрожала, а ноги стало сводить в судорогах. Было очень больно. Меня задергало, я сложилась пополам, обняла ноги, пытаясь их растереть ледяными руками, которые едва меня слушались. Я даже запищала.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Лида обняла меня, и я прижалась к ней настолько сильно, насколько хватало сил. Она была теплая, и мне становилось лучше. Я настолько отчетливо ощущала боль в своем теле, а Лида была так естественно тепла, что мне показалось, что все происходит по-настоящему.

– Ты дрожишь от холода? Я могу помочь, - Илья тоже волновался.

– Не видишь, что ли сам?! Мы достали ее из холодной воды, как ты думаешь, как ей?

Я увидела руки Ильи у своего лица, потом он повел их дальше вдоль моего тела, не прикасаясь ко мне. Я почувствовала тепло. Мне стало совсем хорошо. Я подняла голову с колен Лиды и увидела то, что должно было стать апогеем ужаса в нынешней галлюцинации. Рядом со мной лежал мертвый страшный Таддеуш. То есть, он был мертвее всех мертвецов, которых я давным-давно сегодня видела в сражении. Даже мертвее тех, которым отрезало голову, потому что их кожа еще не успела потерять цвет, а текущая кровь была самой уходящей жизнью. Таддеуша же жизнь покинула насовсем, не оставив ни единого напоминания о себе. А ведь совсем недавно я слышала его голос, хоть отчаявшийся, но живой. И казалось, он станет моим героем.

– Не расстраивайся сразу так сильно, у него не бьется сердце, но у него сохранились зрачковые рефлексы. Если это так можно назвать, - запинаясь, сказал Илья, попутно, наверное, осознавая, как глупо звучит его утешение.

– Да! Про тебя мы тоже сначала подумали, что ты мертвая, а потом ты открыла глаза. Тем более, сама посмотри, - Лида протянула к мертвому лицу Таддеуша руку, подняла его мертвое веко, под которым бился, как бабочка в банке, мертвый зрачок. Странно, нелогично и глупо, но не более, чем думать, что он может быть живым. Мне не хотелось смотреть. Я начинала все понимать. Мое тело слушалось меня уже хорошо, я решила встать, но мне все равно помогли, поддерживая меня за плечи.

Я оглянулась, покружилась вокруг себя, и теперь точно все-все поняла. То самое озеро и лес, купол, железный мост, следы ботинок на песке. Вот ребристые следы берцев, мои от кед, большой след от упавшего тела, то есть моего тела. Кровь на песке, рядом валяется нож, а вот к воде идет широкая полоса. Рядом снова следы берцев. Чуть поодаль натоптанные следы мои, Таддеуша и блондинки из Строя, а рядом с нами, еще следы, Ильи и Лиды видимо. Я чувствовала запах застоялой воды, мокрого песка и Иван-чая. Слышала щебетание птиц, шелест листьев. Звуки сражения слышны не были, значит, оно уже закончено. А главное, я не слышала завываний Вопящего Роя. Я была жива, в своем мире.