Сны ветра
Шрифт:
– Что?!!
– Зигфрид, это Вера.
– А! Уже приехала? Извини, я спал. Ого! Десять часов!
– Зигфрид, мы можем встретиться?
– Ну, да. Приходи.
– Когда?
– Хоть сейчас.
Вероника кладет трубку, и покидает кабинет. Захватив свою сумочку из комнаты, она запирает дверь на ключ.
До дома Зигфрида она идет пешком, заодно пытаясь определить, есть ли за ней слежка. С этим у нее возникают сложности: то ли слежение на себя взяли более компетентные люди, то ли большее количество народа не дает ей определить преследователей.
Несмотря на
Зигфрид встречает ее с прежним безразличием, как, обычно, всех своих друзей. Он не выпускает из рук стакан с водой, который временами прижимает ко лбу. Девушка выглядит растерянной. После приветствия почти с самого порога, она сражает его вопросом:
– Ты меня хочешь?
Парень удивленно задерживает на ней взгляд, а затем трясет головой, как бы желая избавиться от наваждения.
– Я тебе нравлюсь? Ты меня хочешь?
– Мне говорили вчера не пить пиво после шнапса, – бормочет он, отходя к дивану, а девушка, боясь не сдержать слез, поворачивается к двери. – Стой, Вера! Что с тобой случилось? В прошлый раз ты была совершенно нормальной. Ты, конечно, красивая, сексуальная, но это как-то… неожиданно.
– Прости… – выдыхает она.
– Уже простил, но все-таки? Ты всем себя предлагаешь?
– Нет. – Веронике вдруг становится смешно от своего поступка. Это было очень глупо с ее стороны, но ей повезло, что рядом с ней сейчас оказался именно Зигфрид, а не кто-то другой. – Это была неудачная шутка, – улыбается она. – Решила подколоть тебя. Помнишь, как ты шутил, когда я тебе позировала? Это был мой ответ. Немного неудачный.
– Немного неудачный – это мягко сказано. Ладно, забыто. Как тебе отель?
– Нормальный.
– Я не смог до тебя дозвониться. Мне сказали, что не знают никакую Мейер.
– Странно, – грустно и как-то отрешенно произносит девушка.
– История на этом не заканчивается! Те мои родственники, почему-то решили, что я лично знаком с Марлен Дитрих, но считают неэтичным сообщать мне, как у нее дела. Ради бога, объясни, что там происходило? Там что Дитрих была?
– Да-а, – неуверенно отвечает она. – Она там такое творила, что неудивительно, что меня там никто не заметил! Я вела себя очень скромно, жила в комнате для прислуги…
– Подожди, а почему в комнате для прислуги? Я договаривался с ними на номер.
–
– Скоты!
Вероника обращает внимание на стопку фотографий на его столе. Заметив ее интерес, Дох покопавшись, передает ей снимок с предпоследнего позирования, где запечатлел ее с сигаретой.
– Удачно получилось. – Комментирует он.
Вероника берет всю стопку и просматривает остальные фотографии. Ее удивляет то, что на большинстве снимков запечатлена симпатичная брюнетка. До ее отъезда Зигфрид несколько раз в разговоре подчеркивал, что подруги у него нет. Пройдясь по комнате, Вероника подходит к мольберту, где с холста на нее смотрит та же девушка в ярких полевых цветах.
– Это из-за нее мне не удалось тебя соблазнить? – немного уязвлено произносит она.
– Отойди от холста, краска еще сырая.
– Ты знаешь, что она красит волосы? На фотографиях видно, что они у нее очень тонкие, так не бывает у настоящих брюнеток. Кожа бледная, глаза светлые – она не брюнетка.
– Эта истина разрывает мне сердце! – иронизирует он. – Ты ревнуешь?
– Нет. Я просто думала, что ты такой же как я, потустороннее сверхъестественное существо, стихия, атмосфера…
– Может быть.
– Тогда зачем тебе такая простушка?
– Она не простушка. В ней столько жизни, авантюризма… Она летчица.
– А у тебя слабость к летчикам?
Зигфрид слегка щелкает пальцами ее по носу. Замолчав, девушка теперь потирает ладонью нос.
– Еще раз скажешь подобное – вылетишь в окно. Думаю, наш разговор наглядно демонстрирует, почему у нас с тобой ничего не может быть?
– Наглядно, – повторяет Вероника. – Как хоть ее зовут?
– Элена.
– Прости меня, – одумавшись, наконец, говорит она. – Твоя летчица, правда, красивая. И цвет волос ей идет. Она даже в летном шлеме будет красивой. Я рада за тебя.
В знак примирения, Дох, по-дружески, обнимает девушку. Легкая ссора полностью стихает, не переходя в скандал. Зигфрид угощает ее кофе, и Вероника пытается поделится тем, что ее беспокоит, и что послужило причиной ее такого странного поведения утром.
– Мне пришлось приехать раньше, – говорит она, взвешивая каждое слово. – У меня есть подруга, она попала в беду.
– Эту подругу тоже зовут Вероника? – догадывается проницательный художник.
– Нет! Я не о себе говорю, дурак!
– Не угадал. Обычно я легко угадываю имена друзей своих друзей, попадающих во всякие сложные ситуации, о которых не с каждым можно поделиться.
– Ее зовут не Вероника! – Девушка вдруг осекается, поняв, что о произошедшем с нею лучше не говорить ни с кем. – Хотя, что я забиваю себе голову чужими проблемами? А ты тут, наверное, все две недели развлекался?
– Смеешься? После того отпуска я вернулся на службу. У меня и минуты свободной не было. Вчера просто повод хороший был у моего товарища – повышение. Сегодня выходной, поэтому я и расслабился вечером. – Внезапно раздается телефонный звонок. Зигфрид подходит к аппарату, снимает трубку и тут же кладет ее на рычаг. Веронике теперь становится ясно, почему с утра ее звонки срывались.