Сны во сне и наяву

Тебеньков Александр

– Уж больно картина благостная, не находишь?

– Ага! И ты на это внимание обратил?

– Практика такая. Если все абсолютно нормально – значит, что-то не так.

– Вот-вот. Ищи зацепку. Обнаружишь – дай знать. А теперь – в гостиницу. Отвезешь?

По дороге он непривычно молчал, не по ситуации. Из чего Баринов сделал вывод, что озадачен его консультант не на шутку. И пока сам не разберется, хотя бы приблизительно, обсуждать вплотную эту тему не будет.

Поначалу в «мозговом штурме» Моисеев участвовать отказался, мотивируя тем, что столь малым и разноречивым объемом информации он оперировать не привык,

потому собственных мнений и суждений не имеет. А «свадебным генералом» выступать – нет уж, увольте!.. Пришлось разубеждать и уговаривать, чуть ли не «на слабо» брать… Пожалуй, пронял его один-единственный довод: что он своим присутствием послужит своеобразным катализатором идей и мыслей его, Баринова, сотрудников.

Наконец он махнул рукой:

– Ладно, черт с тобой! Собирай свою гвардию. Или они у тебя мушкетеры?

На «мозговом штурме» его изредка прорывало, однако в целом Илья вел себя корректно, соблюдая хороший тон. Баринов отлично видел, что тот как будто бы все время держит себя за шиворот.

Может быть, штурм еще потому ничего и не дал, или дал очень мало, что и остальные участники себя сдерживали, не позволяя свободы мыслям и воображению. Или действительно, не хватало допинга?.. Все, что говорилось, более-менее связно озвучивалось раньше, в приватных или общих разговорах. Никаких подвижек, в сущности. Ничего нового. А Баринов откровенно надеялся, что в процессе родится что-нибудь оригинальное, неординарное.

Стало быть, наступила пора честно признаться себе и окружающим – это тупик. По-настоящему. Надо отходить назад, на прежние, на исходные позиции, и выбирать новый, уже другой путь… А может, не торопить события, не пороть горячку, а сначала до конца, до упора использовать традиционные, классические методы…

В дверь кабинета постучали.

– Разрешите, Павел Филиппович?

– Да-да, Игорь, проходи, садись. Что у тебя?

– Закавыка одна получается, – Игорь выложил из портфеля журнал, папку с описаниями хода эксперимента, несколько рулонов из самописцев. – Я тут вчера и позавчера поработал, еще раз пригляделся к биоритмам Афанасьевой. Более предвзято, попристальнее, каждый сантиметр. Но не шестой фазы, а обычные. И вот на каппа-ритме в фазе глубокого сна обнаружились небольшие флуктуации. Совсем незначительные, но все же… Да вот, посмотрите сами.

Игорь развернул один за другим три рулона, разложил их на приставном столе, придавив специальными грузиками.

– Вот, вот и вот. Я взял подряд ночи начальной серии и на седьмой – вот, пожалуйста. А это пятнадцатая и восемнадцатая. Тех, своих, снов она тогда не видела, так что ночи нейтральные. Отклонения мизерные, но четко локализуемы, и повторяются в определенном интервале времени. Смотрите, Павел Филиппович: мелкое дрожание пера на полусекундном плато, похоже вроде бы на сбой, но через пять-шесть всплесков оно повторяется, потом снова и снова – и так от трех до пяти раз. А через четыре-шесть минут после последнего тремора наступает парадоксальный сон… Видите?

– Интересно… – Из верхнего ящика стола привычным движением Баринов достал сильную лупу, масштабную линейку и измеритель. – Интересно, и даже весьма… Действительно, похоже на легкий тремор пера. Но – периодичность. Значит – импульсы? За пределами погрешности, нет?

– На пороге.

– Любопытно, любопытно… Как же проглядели-то?

– Их немного, Павел Филиппович,

по два-три на восемь часов сна, и не в каждую ночь. Я просмотрел девятнадцать рулонов и обнаружил их только на трех.

Они просидели, не разгибаясь, до полудня, пока зубчатые фиолетовые кривые на разграфленных лентах самописцев не принялись плясать и расплываться перед глазами.

Пообедать решили в «Сеиле» – ближе всего и вполне съедобно. За руль Баринов усадил Игоря. «Я сзади посижу, поразмышляю. А обратно сам поведу, хорошо?» Они поднялись на второй этаж, но только за столиком выяснилось, что в ресторане с недавних пор стали практиковать в дневное время комплексные обеды. Баринов недовольно поморщился.

– Салат из одуванчиков и шорпо из верблюжьих мослов?

– Обижаете, Павел Филиппович! – кокетливо улыбнулась официантка. – Салатик «Столичный», суп харчо, сосиски с капустой и компот из сухофруктов.

Баринов вопросительно глянул на Игоря. Тот кивнул в ответ.

– Ладно, Надюша, неси свой комплексный, раз порционных не дождешься. И два по пятьдесят коньячку, только фирменного. – Он остановил жестом Игоря. – Сегодня – можно. А за руль я сам сяду, как обещал.

Официантка склонилась к Баринову, коснувшись его плеча налитой грудью:

– Завезли чешское пиво, «Будвар». Если хотите, я принесу… только в бокалах, извините.

Баринов расхохотался

– Надюша, милая, плюс два на дворе, дождь моросит!

– Ну, летом-то, в жару, у нас и обычное в дефиците, сами знаете.

– Нет, пожалуй, обойдемся коньяком. Впрочем… Заверни-ка нам пару бутылочек с собой. И по парочке бутербродов. – Он повернулся к Игорю. – Работа предстоит долгая, пригодятся.

После обеда поработать не удалось. Накануне из институтской бухгалтерии притащили ворох бумаг, а лаборантка, которая по совместительству выполняла у Баринова роль делопроизводителя, разобраться с ними не смогла. Да и не в ее компетенции они были.

Скрепя сердце, Баринов отправил Игоря к себе.

– А я превращусь на время в злобного администратора и прижимистого хозяйственника, – с глубоким вздохом сказал он. – Представь, вместо заказанного микротома прислали черт знает что и требуют принять на баланс. Да я от этого барахла отпихивался еще два месяца назад!.. Ладно, разберусь. А завтра с утра продолжим.

Поднакопились и другие вопросы примерно такого же плана.

До конца рабочего дня пришлось звонить-перезванивать в разные концы города, даже побеспокоить Москву, переговорить с добрым десятком должностных лиц самого разного ранга, дать задание Александре Васильевне подготовить новую заявку, теперь уже напрямик в союзный Академснаб, попутно решить еще кое-какие, более мелкие, внутрилабораторные, но такие же бумажные дела…

Домой он решил не ехать, поработать сегодня до упора. Подушку и плед достал из нижнего отделения серванта, переоделся в спортивный костюм и прилег отдохнуть и поспать хотя бы пару-тройку часов на диване в кабинете.

Да только сон не шел. Стоило закрыть глаза, как всплывали широкие росчерки из-под перьев самописцев: характерные кривые биоритмов спящего человека, а на них, наложением – слабые, с еле заметной амплитудой, колебания, которых быть не должно. Однако ж они существовали, и первое, что напрашивалось – это четко локализовать их появление на различных фазах сна…