Сны
Шрифт:
Иногда в историях проскакивали откровенно забавные моменты – в военных сводках для сведения общественности никогда не упоминался термин «отступление» или «поражение», поскольку боевой дух нации должен быть всегда на высоте. Вместо этого простым смертным сообщалось о «тактической перегруппировке» и «стратегическом перестроении».
Вот и сейчас они не спасались бегством, а «шли установленным курсом на максимально возможной скорости». Курс постоянно корректировался – Леон использовал любой просвет в тучах, дабы определить нынешние координаты корабля, а экипаж, который ел
На наше счастье, он поправил бандану, на минуту выпустив штурвал, «Мэри Диар» очень хорошо ходит при боковом ветре и под острым углом к нему – а ветер именно такой. Наихудший ветер – попутный, в этом случае шхуна начала бы рыскать, и ее преимущество в скорости перед фрегатом улетучилось бы как… Как что? Он наморщил лоб, только не спать, до Кокоса, если верить Леону (а почему я должен не верить?) остался дневной переход. О чем я? А-а, улетучилось бы как… Интересно, мысль опять ушла в сторону, насколько отстал от них фрегат? Тут много факторов, устало пожал он плечами, ветер – это раз, ну, с ним мы разобрались, он наш, общая скорость – это два, тут тоже все понятно, фрегат тяжел и неповоротлив, мастерство навигатора и рулевого – это три, вообще обсуждать нечего – и он, и Леон – они оба ходили в этих широтах с детства, иногда он ловил себя на мысли, что штурман определяет координаты просто оглядевшись вокруг – как мы ориентируемся в городе – только в качестве домов, улиц и площадей выступают волны, облака и птицы.
С последними, кстати, в открытом море большие проблемы, он чуть подумал и, усмехнувшись, решил – значит, только по волнам и облакам.
Так о чем все же я? Он помотал головой, но так и не вспомнил – ведь это было так давно, несколько столетий назад. Когда я мог спать и видеть сны. А теперь?
А теперь – Боги не спят. Никогда не спят.
Сон восьмой
Прыжок. Почти что не успел.
Погода испортилась окончательно.
Причем удручало совсем не это, он философски пожал плечами и в сердцах плюнул за борт. Философски – потому что ситуация эта повторялась уже не регулярно, она повторялась постоянно – тупая и всепоглощающая вера в прогноз погоды, а точнее – в местную разновидность Гидрометеоцентра, и во всемирную паутину.
В сердцах – потому что капитан человек неглупый, но доказывать ему, что появление высококучевых облаков, а особенно если они сопровождаются «барашками» и юго-западным ветром – есть не что иное, как предвещение ухудшения погоды, в то самое время, когда прогноз и Internet говорят обратное – дохлый номер.
Поэтому выход в море отложен не был – более того, в течение этого дня только ленивый человек ехидно не интересовался, эй, Major, ну и где твой шторм? Насмешки вслух прекратились после лязга передернутой затворной рамы одного из ТТ – команда молчаливо посчитала, что имя «Major» безусловно отражает внутреннюю суть моториста, но по своему влиянию явно уступает имени «Crazy».
Работы у него не было никакой – оба дизеля весело стучали, позволяя кораблю довольно-таки резво преодолевать
Расслабленным состоянием команды тут же воспользовалась настырная журналистка, а обвинить людей в чрезмерной болтливости язык ни у капитана, ни у его помощника не повернулся – все знали друг о друге абсолютно все, темы для разговоров были уже многократно обсуждены – разговаривать друг с другом было просто не интересно.
А тут – новый человек, да еще и внимательно тебя слушающий. Подсознательно все понимали, что у нее работа такая – слушать и вопросы задавать, но поделать ничего не могли, ну как откажешь в общении молодой девушке, да к тому же еще и весьма симпатичной?
Он усмехнулся – насколько же зачастую просто сблизиться с человеком – и не важно, какого пола он и какого пола ты.
– Чему улыбаешься?
– У тебя поразительное умение задавать верные вопросы, – ответил он, не повернув головы. – Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь?
– А ты всегда улыбаешься, – она беспечно развела руками и устроилась на понтоне рядом.
– Да ладно.
– Да, – подтвердила она. – Ты просто когда-то перестал это замечать. Кстати, у тебя очень своеобразная манера улыбаться.
– Да ладно, – повторил он.
– Ты никогда не улыбаешься полной улыбкой, – она повернулась к нему. – Правым углом рта – если тебе что-то не нравится. И левым – если ситуация кажется тебе забавной и веселой.
– Человек должен уметь иногда посмеяться над собой, – он улыбнулся «левой» улыбкой, – иначе он сойдет с ума. Об этом, к сожалению, знают очень немногие…
– …и поэтому в мире так много сумасшедших, – закончила она цитату. – Знаю, «Одиссея капитана Блада». Хотя нет, – она церемонно поклонилась в его сторону, – майора Блада.
– Чего тебе надобно, старче? – правый угол его рта едва заметно дернулся.
– В смысле? – она тряхнула огненной копной волос, в которую превратил ее прическу заметно посвежевший ветер.
– Чего ты хочешь?
– Тебе какое желание – ежесекундное или долгосрочное?
– Кроме мира во всем мире и windows без глюков.
– Поняла, – она сделала вид, что задумалась. – Порази меня.
– Что?
– Выражаясь твоим языком – мне скучно. Порази меня. Я понимаю, что это не просто…
– Не льсти себе. Ничего в этом сложного нет, – он снял очки и с силой провел ладонью по лицу сверху вниз. – Смотри.
– Куда? – она с готовностью завертела головой по сторонам.
– Да куда тебе удобно. Хочешь – налево, хочешь – направо. Лично мне, – он положил открытую ладонь с растопыренными пальцами на свою грудь, – удобнее смотреть прямо. А иначе шея затечет.
– А на что смотреть? На океан? – разочарованно протянула она.
– На секунду мне показалось, что я слышу в твоем голосе нотку совершенно неуместного пренебрежения, – тон его был серьезен и в то же самое время насмешлив. – Ты не права. Попробуй посмотреть на океан не как обыватель, а как философ. Что ты видишь?