Со мной ничего не случится
Шрифт:
Я ничего не ответил .Как бы там ни было ,а эту иголку нам все равно надо найти.
– Скоро будет метеостанция. Видишь речку? Это Саньяха. Скоро посадка.
– Готовьтесь, ребята.
– На метеостанции нас ждали
– Когда выходите?
– Сразу.
– Выпейте чайку на дорогу и поедем.
– Спасибо.
В домике метеостанции было тепло и уютно. Тикали часы на стенке, тикали часы на передатчике. Время неумолимо шло. Принесли по-северному крепкий чай, молча выпили. Потом пилоты встали.
–
– Нам тоже. Спасибо, счастливо долететь.
– А вам удачи. Держите связь, но плохо, когда они заняты своим основным делом.
6.Костя Серов.
Подъем на гребень перевала занял у нас половину дня, а там в каменном туре мы нашли записку, оставленную группой Алексеева. Записка была написана четыре дня тому назад. Они были где-то недалеко, поэтому теперь нам особенно нужно было быть внимательными.
Где-то здесь, неподалеку произошло несчастье, какое -неизвестно. Люди столкнулись с чем-то, чего не смогли преодолеть. Возможно, нас ожидает то же, но нам нельзя рисковать собой: несчастье с нами - двойное несчастье.
Впереди лежал крутой спуск с перевала.
– На лыжах здесь не пройдем - снимайте их.
– Может не стоит? Спустимся осторожненько, жаль только время терять.
– А голову терять не жаль? Хочешь лавину подрезать? Сэкономим час-два, а потерять можем все. Пойдем в связках, по двое. Саша, мы пойдем первыми.
Тяжело было пахать этот склон, когда все спустились, полчаса сидели, приходя в себя, потом взвалили рюкзаки и пошли на лыжах дальше.
За спиной на фоне иссиня-черного неба, белела, врезанная в скалы чаша перевала. На склонах висели, казавшиеся снизу неподвижными, языки поднятого ветром снега: там опять начиналась пурга, а здесь, внизу пока было относительно тихо.
С обеих сторон над ущельем, нависли скалы, а еще и скалы были за спиной и впереди тоже. Где-то впереди был еще один перевал. А пока вперед вел довольно пологий спуск, усеянный камнями. Нужно было очень внимательно смотреть под ноги.
Мы катились в низ не более десяти минут и вдруг увидели палатку, она почти до конька была засыпана снегом, прижатая к скале, она была почти незаметна. Нам просто повезло, что мы ее увидели.
Что же там?
Все стояли неподвижно, не решаясь сделать эти несколько десятков шагов, потом оцепенение прошло и все бросились вперед.
– Ребята, как вы там, живы?
Послышались голоса, приглушенные снегом, завалившим палатку.
– Живы! Нас нашли! Это люди!
Быстро скинули рюкзаки, сняли лыжи. Саша вытащил из рюкзака лопатку и начал отбрасывать от входа снег, остальные ледорубами помогали ему.
Я сказал: ставим здесь свою палатку и вторую тоже. Сегодня никуда не пойдем, скоро стемнеет. Еще неизвестно, в каком они состоянии, смогут ли идти. Вызывай, Леня, метеостанцию.
Леня достал рацию и начал настраиваться. Наконец палатка была
освобождена от снега и сразу несколько
Небритые, с ввалившимися глазами они лежали в промерзлых
спальных мешках и смотрели на нас. Алексеев был без сознания. У женщины по щекам катились слезы, она улыбалась и всхлипывала:
– Я знала, что кто-нибудь придет. Я все время ждала и всем говорила. Витя, за нами пришли, - она повернулась к Алексееву,
– Витя!
– Он не отзывался, и она опять заплакала.
– Несчастье какое, что же с ним делать? Спасите его, ему совсем плохо!
– Как все произошло? Рассказывайте!
– Был туман, когда мы спускались с перевала, не хотелось застрять на хребте и мы решили спускаться. Чуть выше отсюда Витя налетел на камень, она всхлипнула, - сломал лыжу и, кажется нога тоже сломана. Я не знаю. Сразу за ним ехал Женя, он тоже тут упал и сильно ушибся. Остальные успели затормозить. Остановились здесь.
А потом пурга двое суток, порвалась палатка, нас стало засыпать. Ребята отдали теплые вещи пострадавшим, а позавчера мороз усилился и обморозились Боря и Саша. Мы отогревались примусом, больше суток не гасили его, а потом бензина осталось совсем мало... Мы бы не
выбрались отсюда сами...
Вот такие веселые были у них дела. Ко мне подошел Леня и тихо шепнул, что связи нет. Только этого нам не хватало.
– Попробуй еще. На всех каналах пробуй.
Мы осторожно перенесли ребят в нашу вторую палатку, зажгли бензиновую печь и стало тепло. Ребята начали приходить в себя: впервые за неделю им было тепло. Саша занялся Алексеевым и вторым Женей. Ну, Саша свое дело знает. Я пошел в нашу палатку на помощь Лене. Мы бились над рацией почти час. И ничего не добились, нам никто не отвечал: горы нас надежно заэкранировали.
– Придется пробиваться самим.
– Тяжело будет.
– Тяжело. Сделаем из лыж нарты, на них положим больных, остальных максимально разгрузим. Все лишнее оставим.
– А что у нас лишнее?
– Да, это тоже верно, лишнего мало. Придется крепко поработать.
Главное - выбраться из гор, а там нас услышат, тогда помогут.
Вход в палатку зашевелился и в проеме показалась Сашина голова.
– Дайте-ка залезть.
– Осторожней только.
– Как дела?
– Плохи дела. Алексеев на грани жизни и смерти, нужна операция.
Второй, как его, Женя, он идти не сможет, кажется трещина в кости. Еще у двоих обморожены пальцы на ногах, ты бы посмотрел, в каком они виде: шкура клочьями слезает. Сплошная романтика: не туристский поход, а полярная экспедиция конца прошлого века.
Остальные - это Гайнуллин и Валя - без явных повреждений, но не блеск, это тоже не бойцы, такая депрессия, как будто они пешком Ледовитый океан пересекали и потеряли на пути половину товарищей.
Ну, а что у вас? Как связь?
– Нет связи.