Со мной ничего не случится
Шрифт:
– В лесу есть чудесная хижина, там будут прекрасные люди. Тебя это устраивает?
– Да. В полночь там появится Дед Мороз, Снегурочка, Леший, Домовой, и другая очень симпатичная нечисть. Так?
– Если захочешь ее увидеть, надо только в разгар ночи выехать на лыжах в лес.
– Ну вот, а я не взяла ни лыж, ни ботинок.
– Для тебя все приготовлено в хижине.
– Нет, ты, правда, очень внимательный.
– Не стану повторяться. Едем сейчас ко мне, я тоже должен
В такси она прижалась ко мне, и я обнял ее за плечи. В зеркальце увидел короткий взгляд таксиста. Пускай смотрит таксист, свидетель коротких обрывков чужих радостей и горестей.
– Нам на "Восток"!
Елка на площади Ленина, елка на Центральной площади, елка на площади Калинина: сколько радостей для детей! А вот и "Восток", мой дом, третий этаж.
– Вот мы и дома.
Рита посмотрела на меня долгим взглядом, и я понял, что опять убежал вперед, по ее терминологии, но поправляться не стал.
Она сняла куртку, шапочку, осмотрелась.
– Я уже в третий раз у тебя, а ты еще ни разу у меня не был.
– Буду обязательно. Хочешь есть?
– Нет.
– А кофе?
– Хочу.
Я вышел на кухню и поставил греться воду, а когда вернулся назад и увидел ее, меня захлестнуло такое чувство нежности, что дышать трудно стало. Я обнял ее, а она опустила голову мне на плечо.
– Я люблю тебя.
– Скажи еще раз.
– Я люблю тебя.
– Еще.
– Люблю.
– Ты должен мне эти дни говорить это помногу раз, чтобы потом я всегда это помнила, чтобы у меня был большой запас этих слов. Чтобы я могла их понемногу тратить, когда тебя не будет рядом, и, все равно, чтобы хватило на долго.
Я нашел губами ее губы. Они были теплыми и мягкими. И я забыл про все, про север, про Новый год, даже про воду для кофе, которая выкипела на плите...
Рита опомнилась первая...
– Тебе, кажется, надо было собираться, и, кажется, ты ставил воду.
– Да, я совсем забыл. Это ты виновата.
Она поцеловала меня и толкнула.
– Мужчины должны заниматься своими делами. Переодевайся, а кофе я сам сварю.
* * *
До конца года оставалось несколько минут. Мы собирались у старой ели возле хижины и ждали первого удара курантов. На ели горели разноцветные лампочки, и все участники празднества - их было человек двадцать - были залиты призрачным светом. Рита стояла рядом со мной. Уходили последние секунды старого года, каким будет Новый год?
Бам! Бам!
– С Новым годом, с новым счастьем!
А потом мы несемся по ночному лесу на лыжах. Мелькают кусты, деревья и если очень захотеть, можно представить, что из-за них выглядывают сказочные обитатели леса.
Я сказал
– Конечно, я вижу. Вон там, а вот еще, - она остановилась, и я подъехал к ней, встал рядом.
– Поцелуй меня, Костя. Ты будешь меня любить?
– Всегда.
– Мне больше ничего не надо.
А потом мы сидели в хижине, пили и вместе, и по отдельности, когда были исчерпаны тосты, но не исчерпаны запасы выпивки. Саша сидел поблизости от нее и пел как заведенный. Это он ублажал Риту, он к ней явно благоволил.
– Саша, отдохни, иди выпей.
Рита взяла стакан, посмотрела сквозь него на окно и сказала:
– Я хочу выпить за тебя, Саша, за твои песни, они мне очень помогли когда-то.
– Спасибо, Рита, я очень рад, что это так. Хотя я ничего особенного не делаю, все просто: кому-то надо говорить о том, что все и так знают, я не делаю никаких открытий, просто говорю.
– Во всяком случае, ты честно выполняешь эту работу.
– Да, он честно выполняет эту работу, это не каждому удается, это сказал я.
– Перестань шеф.
– Хорошо, не буду, давайте танцевать.
– Да, да, танцы!
Я включил магнитофон и протянул Рите руку:
– Прошу вас.
– А ведь мы с тобой первый раз танцуем.
– Мы еще много будем с тобой танцевать.
– Да, - она помолчала немного, а потом неожиданно сказала: - Ты должен рассказать мне о прошлой зиме.
– Да, наверное, ты права и нужно все рассказать, ничего не приукрашивая и не жалея себя... Так с чего же начать?
– С начала.
– Хорошо. Давай сядем в сторонку.
5. Костя Серов.
Началось все, как обычно, как начинался каждый год уже три года подряд: пришла в январе бумага из ВЦСПС с просьбой освободить от работы инженера Серова К.А. с 30 января по 30 апреля "для работы на КСП /контрольно спасательный пункт/ в районе Полярного Урала".
Когда я показал ему эту бумагу своему начальнику, Борису
Алексеевичу, он только вздохнул:
– Не знаю, может быть, ты там кого-нибудь и спасешь, но меня ты доведешь до инфаркта. Это уже точно.
– Ну, Борис Алексеевич, не такой уж я важный работник, чтобы из-за меня так терзаться.
– Работник ты, действительно, не важный, но сейчас каждый человек на счету. Ну, что с тобой делать: я не отпущу - ты через мою голову уйдешь.
– Конечно.
– Смотри, не замерзни там.
– Не замерзну.
Вечером я позвонил Саше.
– Привет, Доктор! Протрубили трубы, пора седлать своих деревянных лошадок, то бишь, вострить лыжи. Ты как, получил бумагу?
– Получил, шеф, и готов встать под твои знамена.