Собачье дело
Шрифт:
— Ты что, совсем офонарел?! — рявкнул стажер на Хамфриза, сжимающего пустой стакан. — Дай поспать, идиот несчастный!
— Рон, у меня мысль есть…
— Потрясающе, — прошипел Нокс, вытирая очки платком. — Когда она снова у тебя появится, мы обведем этот день красным карандашом и будем отмечать, как Новый Год!
Алан обиженно поджал губы.
— Ну и спи дальше, дурак, — он слез с кровати и подобрал косу. — Без тебя обойдусь.
— Ты куда? — после паузы спросил Рональд. Вообще перед отправкой в мир людей Эрик отвел его в сторону
— Хочу вернуться в Департамент.
— Это же запрещено, — заинтересовался Нокс. — А зачем тебе?
— Я знаю, как перерубили цепь Цебби и выпустили гончих из вольера. Хочу проверить идею, — Алан прикусил губу и опустился на стул. Вообще-то наставники должны были сами забрать стажеров, но…
— Лучше бы ты знал, кто их выпустил.
— Пока не знаю. Но узнаю, — юноша сердито засопел: одно воспоминание о зубах Цебби вызывало у него нервную дрожь и жгучее желание поквитаться с автором шутки.
— Ладно, пошли. Только учти, если нас поймают, я скажу, что это твоя инициатива.
— Ну и куда ты нас затащил? — недовольно спросил Нокс, озираясь по сторонам.
— К вентиляционным шахтам.
— Зачем, о Господи?!
— Иди сюда.
Рональд подошел и скептически уставился на забранные тонкими стальными прутьями вентиляционные турбины. Здание Департамента разделялось на несколько многоэтажных корпусов, и у каждого была своя вентиляционная система. А поскольку каждый корпус был весьма немалых размеров, то на выходе из шахт располагались четыре огромные шестилопастные турбины. Каждая из них была выше Рональда, даже если бы он встал на цыпочки и поднял руки. Они вращались по очереди, а чтобы умственно скорбные сотрудники не совали в них конечности, турбины отделял частокол из стальных прутьев.
— Хмм… мысль, конечно, интересная… — протянул Рон. — Но в щель между прутьями цепь не пролезет. Я туда даже руку не протисну.
Алан пожал плечами.
— Он выкрутил два прута, засунул в шахту цепь и пошел к собакам.
— Нууу, не знаю… Вообще это рискованно. Цебби, знаешь ли, когда хочет жрать, бросается без предупреждения, а жрать он всегда хочет.
— Ну, думаю, если бросить Цебби мяса, то он сначала его слопает, а потом будет кидаться на благодетеля.
Нокс задумчиво взъерошил волосы.
— Вообще, Алан, если учесть, что эта тварь хомячит все без разбору, то ему можно и снотворного впихнуть. Я, правда, не знаю, сколько фунтов порошка Цербер должен заглотить, чтобы отрубиться, но, скажем, в баранью тушу…
— Какого дьявола вы тут делаете, недоумки?!!
Стажеры метнулись в стороны, хватаясь за косы.
— Ой, сэр… — пролепетал Алан.
— Эрик, я сейчас объясню… — начал
— Я тебе что велел, а?! Следить за тем, чтобы он в неприятности не влез! А ты что сделал, кретин?! Ты зачем его сюда приволок?!
— Это не Рон, это я, — храбро пискнул Хамфриз, бледнея, как от отбеливателя. Эрик круто повернулся к стажеру.
— В каком смысле — это ты?
Алан сжался:
— Это я привел сюда Рона, — и зажмурился в ожидании физической кары.
— Зачем, черт тебя возьми?!
— Я подумал… то есть я уверен… я знаю, как выпустили Цебби и гончих…
Слингби провел рукой по лбу. Мало ему бессонной ночи и охоты на озверевших тварей, так еще и собственный стажер заразился от Нокса прогрессирующей дуростью…
— А подождать, пока я за тобой приду, ты не мог? Шило в заднице свербит?
— Простите…
— Ладно уж. И как же, по-твоему?
Алан, покусывая губу, повернулся к турбинам.
— Сэр, если вы меня поднимете, то я найду… то есть я вам покажу.
Эрик окинул турбины задумчивым взглядом. Мысль в чем-то была, несомненно, здравой. Опять же, клетка Цебби и вольеры относительно недалеко, а длина цепи вполне позволяет…
— Нокс, побди на стреме. Мы вчера отловили тринадцать поганых тварей, одну Грелль пришил, но еще шесть где-то шляются.
— А разве днем они не спят? — удивился Алан. Эрик сердито сплюнул.
— Они полтора суток без обеда. Так что с голодухи они теперь и днем бегают.
«Это несправедливо!», — возмущенно подумал Рональд, потирая щеку. Почему ему двинули, при чем без всякого повода с его стороны, а на эту маленькую занозу даже не наорали толком?!
Эрик положил пилу в траву, подхватил своего стажера под колени и посадил к себе на плечо. Алан, в котором после безумных суток осталось едва ли сто фунтов веса (*около 45 кг), показался ему невесомым, как тряпичная кукла.
— Алан, когда ты ел в последний раз?
Юноша чуть нахмурился.
— Не помню… Кажется, вчера вечером.
— Пойдешь в столовую и съешь полный обед. От салата до компота, ясно?
— Но я столько не…
— Отшлепаю, — твердо пообещал Эрик. Алан покраснел. Потому что сидеть на плече наставника было очень… приятно. Чтобы отвлечься, Хамфриз принялся осматривать стальные прутья. Рон искоса поглядывал на Слингби и его стажера. Похоже, Грелль прав насчет очков. Впрочем, в таких делах Сатклифф никогда не ошибался.
— Вот этот, — Алан коснулся пальцем прута перед четвертой турбиной. Эрик поднял голову. На верхнем конце прута виднелись отчетливые отпечатки зубов. В этот миг первая и третья турбины стали раскручиваться, а вторая и четвертая — останавливаться, и жнецы отлично разглядели на одной из лопастей четвертой турбины длинную рваную царапину. Лопасть была чуть искривлена.
— И как ты сообразил? — одобрительно хмыкнул наставник. Алан опустил взгляд: непривычно было смотреть на Эрика сверху вниз.