Собачьи дни
Шрифт:
Когда принесли счет, я пристально следила за мужем. Дергая кадыком, он принялся скрупулезно проверять цифры, в точном соответствии со своими привычками, но вскоре, поняв, что за ним наблюдают, неожиданно швырнул счет на тарелку, вытащил невероятных размеров комок десятифунтовых банкнот и воскликнул с веселой беззаботностью:
— А, была не была! В конце концов, это всего лишь деньги. Много денег, ничего не скажешь, но ты стоишь каждого потраченного пенни. — Он потянулся через стол и сжал мою руку. — Каждого пенни, дорогая Пэтси.
Я попыталась изобразить
Из-за стола я поднялась с ощущением, словно что-то забыла. Я вошла в ресторан цельной женщиной, а теперь будто раскололась на части. Гордон предупредительно отодвинул стул, когда я поднялась, нежно поддерживал под локоток, ведя к выходу, воркуя и квохча, как чудесно он провел вечер: «Надеюсь, дорогая, и тебе понравилось в «Жигонде», нам следует чаще уделять время подобным развлечениям, дай мне шанс завоевать тебя заново, словно незнакомку…» Я лишь кивала с приклеенной улыбочкой, как марионетка, пока у гардероба мы ждали пальто. Мне ничего не оставалось делать. Я не могла оспорить ни один довод мужа. Флоризель-стрит внезапно показалась далекой, несбыточной мечтой… Кто-то помог мне надеть пальто — я охотно приняла помощь, Гордон любезно придержал дверь, и мы уже выходили на улицу, когда за спиной послышалось:
— Ваш зонтик!
Мы обернулись. Толстый коротышка Аарон, очень довольный собой, протягивал мне аккуратно сложенное яблоко раздора. Я машинально протянула руку за зонтом, но Гордон, берясь за ручку двери, сказал:
— Это не наш.
— Нет, ваш, — упорствовал Аарон. — Миссис Мюррей, ведь это ваша вещь? — Запыхавшись, он отдувался, выпуклая маленькая грудь ходила ходуном.
— Ну, э-э-э… — сказала я, не зная, что предпринять, надеясь, что мы все внезапно резко изменимся внешне или произойдет еще что-нибудь.
— Мы не брали с собой зонтик. Боюсь, вы ошиблись, — весело и уверенно ответил Гордон.
Аарон не желал принимать обвинения и придвинулся ближе. Зонтик почти касался моей протянутой руки.
— Вы оставили его здесь на прошлой неделе, миссис Мюррей, — торжествующе заявил официант, — верно? — Он успокаивающе посмотрел на Гордона.
— Типичный случай путаницы из-за внешнего сходства, — отмахнулся Гордон, не сомневаясь в своей правоте.
— Ничего подобного, — возразил Аарон, сделав то, чего я и опасалась: отвел спицу и расправил клин плащовки, на котором было вышито имя Гордона.
— Не иначе я спятил, — удивился муж, подходя и разглядывая зонт. — Действительно мой.
Аарон посмотрел на меня. Гордон посмотрел на меня. Даже заменяющая Мисс Надменность дама задержала на мне безразличный и достаточно высокомерный взгляд.
— Да, — сказала я. — Это твой.
— Надеюсь, — добавил Аарон с легким поклоном, — сегодня обед понравился вам так же, как на прошлой неделе, миссис Мюррей?
Почему, ну почему воодушевленной и восторженной после чудесного вечера в компании Пола мне понадобилось останавливаться и долго и грубо льстить Аарону, прежде чем отчалить с платным кавалером? Я вздрогнула. Очень цветистые комплименты у меня получились —
Напустив на себя святую невинность, я подняла глаза на мужа и воскликнула:
— О! Ха-ха-ха! Разве я не говорила, что была здесь с Ванессой на прошлой неделе? Ха-ха-ха!
Святой невинности хватило, чтобы пробудить проблеск полуверы в глазах Гордона и обеспечить себе краткое ощущение одержанной победы, но поганый маленький официант с чувством добавил: «Ах, ваш компаньон, какой очаровательный молодой человек!» — уверенный, что возвращает комплимент за гастрономическое славословие, которым я столь безрассудно его осыпала.
Гордон взял зонт, с силой стиснув ручку, и решительно вышел на свежий ночной воздух. Не придержанная им дверь едва не съездила меня по лицу, и я испытала облегчение. По крайней мере привычная обстановка…
На следующее утро Рейчел сказала:
— Не получилось, да?
— Что? — не поняла я.
— Ну чтобы вы с папочкой стали друзьями?
— Ну… Э-э-э…
— Я слышала, как вы вернулись.
Я обняла ее за плечи.
— Некоторое время вчера мы были друзьями. А остальное время не были. Пожалуй, с этим ничего не поделать. У вас с Кэти тоже иногда случаются ссоры, верно?
— Да, — согласилась Рейчел. — Но я не бегаю за ней по саду, пытаясь побить зонтиком.
— Твой папа очень вспыльчивый, — терпеливо объяснила я, — но отходчивый. Ты же видела, утром он был в порядке.
— Когда мы переедем, будет лучше, — заявила дочь.
— Будет, — согласилась я.
— Сегодня мы забираем Брайана, — забеспокоилась Рейчел. — Это же не отменяется?
— Нет, конечно. В четыре пополудни Брайан наш.
— А грузчики придут носить мебель завтра?
Я кивнула.
— Мам?
— Да, любовь моя?
— Когда мы уже переедем…
— М-м-м? — «Все, что угодно, — думала я, — будет тебе все, что угодно».
— Можно Брайану спать на моей кровати?
— Ну как бы тебе сказать, не знаю, разумно ли это…
— Оп-па! — огорчилась дочь. — А я-то надеялась на какую-нибудь компенсацию. Ребенок просит сущую малость…
А ведь и правда, учитывая остальное.
— Ладно, — сдалась я. — Первую неделю он может спать на твоей кровати, а затем переберется вниз, в кухню. О’кей?
— О’кей!
— Марш в школу.
— Слушаюсь. — Рейчел понесла тарелку в кухню. На ее мордашке можно было разглядеть крошечную искорку удовольствия и торжества.
— Рейчел, — предупредила я ее. — Я еще раз повторяю: одну неделю. Семь дней, и все.
— Конечно, — легко согласилась дочь, принимаясь завязывать шнурки. Нагнув голову, пряча лицо, она продолжала: — Мам?
— М-м-м?
— Что такое «грёбаная шлюха»?
— Объясню, когда подрастешь, — сказала я, подталкивая Рейчел к выходу.