Собачья площадка

Голубев Игорь

Спустя полчаса, когда подполковника отпустило, закусывающий Сардор обратился с наболевшим к товарищу:

— Скажи, Семеныч, вот вы сегодня там про кавказцев говорили. А как думаешь, нас заодно в сортире не начнут мочить?

— Да ты что, я у нас второй, после Погера и Иванова, сам же видел. Будь спок, слово офицера.

— Хотелось бы верить, — вздохнула рядышком жена Сардора и отвернулась.

Она не выносила пьянок. Но сегодня можно по двум причинам: первая ясна — собрание, а вторая… У мужа на работе сперли хороший кус

баранины. Говорит, считал порядочным какого-то Василия. Где он там порядочных нашел? Наталья порядочная? Б… порядочная, вот она кто.

«Милосердием называется такая добродетель, благодаря которой любовь, питаемая нами к самим себе, переносится на других, не связанных с нами узами родства или дружбы», — прочитал Погер перед сном.

А гроза таки разразилась, да ещё какая!

Но потом.

Ночью.

Глава 31

— Начальник штаба? — не узнав голос Бубнова по телефону спросил он. Бубнов на том конце провода стоял голый у тумбочки, поджимая то одну, то другую ногу, как цапля на болоте, а под ним уже натекла лужица воды. Его вытащили из ванной.

— Так точно, товарищ маршал, — пошутил Бубнов.

— Давайте без шуток. Я предупреждал Валерия не ходить в подвал и не давать деньги. Ничего, кроме унижения, не поимели. Теперь слушайте. Вчера ночью у…

— Сто тридцать вторая квартира…

— У жильца нашего дома из сто тридцать второй умерла собака.

— Не боксер ли? — спросил на том конце Бубнов, знавший всех породистых собак и их хозяев.

— Боксер. Умер от отравления.

— Съел что-нибудь. У него хозяин, я вам скажу, больше за мускулатурой следит, а собака, как беспризорная, бегает по помойкам, хоть бы хны, уж сколько говорили…

— Прекратите, — оборвал Николай Бубнова, и на том конце Семен Семенович даже вздрогнул. — Собаку отравили кавказцы. Одного хозяин заметил. Что мог делать экспедитор в десять вечера на пустыре? Грибы собирать? Так что берите в руки вашу тетрадочку и через десять минут у меня. Квартиру знаете? Мы должны их остановить. Решительно и бесповоротно. Вы человек военный и знаете наверняка, полумерами не обойдешься, и растопыренной ладошкой только аплодисменты получаются, а нам нужен кулак. Демонстрация силы.

— Точно так.

— Ну и ладненько… Сейчас будет. Обзвоним крупняк и осмотрим пустырь.

В армии Иванов не служил, но читал о ней много, а потом ведь, как все невежественные люди считают себя беспристрастными и справедливыми, тайно полагал себя докой.

Подполковник был у Иванова ровно через девять с половиной минут. Тут же его представили собаке. Это друг. Зверь понюхал ботинки подполковника, уловил слабый ещё запах собаки и успокоился — свой. Они открыли тетрадь, куда каллиграфическим почерком Ольга Максимовна занесла имена хозяев, клички и породы собак, номера квартир и домашние телефоны.

После короткого совещания отобрали шесть кандидатур и две запасные.

— Как

вчера прошло первое патрулирование? — спросил Иванов у начальника штаба.

— Без происшествий.

— Как, совсем без ничего? — удивился Иванов.

— Господа, давайте что-то делать… — не терпелось качку.

На него никто не обратил внимания.

— Ну почему же. У магазина разняли драку. Драчунов сдали в милицию прямо на руки наряда, у одного из наших сотовый был. Сами и вызвали.

— Сотовый — это хорошо. Надо подумать. Деньги остались собранные? А не купить ли нам ещё парочку для экстренной связи?

— Дело, — одобрил отставник и подумал с досадой, как это он, связист, сам не догадался. Вот ведь почему не двигали его выше по служебной лестнице — рвения нет к службе.

— Господа… — заныл качок.

И они принялись звонить.

В первую облаву нарядили двух доберманш, дога, кавказца, немца, московскую сторожевую и сенбернара. Хотели бультерьера, но жена сказала, Сардор выгуливает. Иванов выходил со Зверем. Команда получалась более чем внушительная. Если в дореволюционной русской армии считали штыки, в Первой Конной сабли, в сороковых мехкорпуса, а в современности боеголовки, то здесь надо было подсчитывать клыки. Клыков хватало с избытком.

Собрались на пятачке у дома. Иванов предоставил слово начальнику штаба, и тот вкратце рассказал историю качка из сто тридцать второй. Присутствующие с жалостью посмотрели на бывшего хозяина собаки, и тут владелец двух доберманш, Зирбы-раз и Зирбы-два, сообщил, что в их подъезде сдохла дворняжка у пенсионерки. Сдохла при аналогичных обстоятельствах. Бабка, правда, ветеринара не вызывала, не по карману, но симптомы отравления налицо. Вчера гуляла поздно вечером. После десяти.

Все сходилось. Народ помрачнел и преисполнился ненависти.

Они вышли на угол пустыря между кооперативным офицерским домом и своим. Перед глазами открылась унылая панорама: всхолмленное пространство с островками почти непролазных кустов, остатками нескольких аллей, идущих в неизвестность, и котлован с недостроенным фундаментом бассейна. С юга панораму запирали гаражи вдоль железнодорожной насыпи, с севера и востока границей стала МКАД. Таким образом, чувствуя за спиной твердыню дома-корабля, они как бы блокировали предполагаемого неприятеля в естественном мешке. Контролировали его горловину.

— Надо занять господствующую высоту и провести рекогносцировку, — как военный, предложил Бубнов.

Так и сделали.

Забрались на холм.

— А откуда здесь эти курганы? — спросил запыхавшийся Иванов.

— Это не курганы. Это мусор.

— Как — мусор? — не понял он.

— Очень просто. Здесь раньше свалка была. Потом что-то вычерпали, что-то засыпали песком от фундамента бассейна, поставили наш дом. Так что под нами не черепа и кости монгольских завоевателей, а самое что ни на есть дерьмо.