Собачья работа

Куинн Спенсер

— Кофе? — предложила Синтия. Она тоже изменилась: выглядела постаревшей, осунувшейся, задерганной. Лоб прорезала сетка морщинок. С другой стороны, женщины — сложные существа; возможно, я заметил изменения только потому, что Синтия стянула волосы в конский хвост и была без макияжа.

— Я бы предпочел сразу прослушать запись, — сказал Берни.

— Да-да, конечно. — Синтия подошла к телефонному аппарату. — Вы не представляете, как я была счастлива услышать дочь. Мы все уладим.

— Что уладите?

— Те проблемы,

с которыми она столкнулась. — Синтия закусила губу (я всегда обращаю на это внимание) и добавила: — У Мэдди тогда был трудный возраст… Теперь-то я понимаю.

— Когда «тогда»? — уточнил Берни.

Хмурые складки на лбу Синтии обозначились резче.

— Когда мы с Дэймоном развелись. В то время острой реакции с ее стороны не было — у Мэдди немало друзей и одноклассников из разб… разведенных семей. И хотя в плане влияния на ребенка развод родителей лучше, нежели плохой брак, сейчас я вижу, что для такой развитой и восприимчивой девочки, как Мэдисон… — Она умолкла и опустила голову.

— Насколько плох был ваш брак?

— Вы не согласны? Не считаете, что для детей развод отца и матери лучше плохого брака?

У Берни слегка дрогнул уголок рта.

— Я не высказываю суждений, а всего лишь спрашиваю.

Взгляд Синтии заволокло дымкой слез.

— Разве это имеет значение?

— Не знаю, — пожал плечами Берни. — Я пытаюсь составить общую картину. Осталось много невыясненных вопросов.

— Что вы имеете в виду?

По-моему, у нас вообще сплошные вопросы, и ни одного ответа.

— Ладно, поговорим позже, — сказал Берни. — Давайте прослушаем запись.

Палец Синтии застыл над телефоном.

— Это было вчера. Какая удача, что я не пропустила звонок! Вообразите, я ведь собиралась уходить и уже буквально стояла на пороге. — Она нажала кнопку.

«— Алло! Алло! Мама?»

Я знаю этот голос, он мне ужасно нравится: это Мэдисон Шамбли! Она еще сказала: «Не смейте трогать пса!» Такое не забудешь, верно? Как говорят люди, зуб даю! (Что бы это ни означало.)

«— Мама? Слышишь меня? Это я, Мэдди».

Берни сосредоточенно замер. Он стоял, чуть-чуть наклонив голову набок. Я вдруг поймал себя на том, что моя голова наклонена точно так же. Послышался щелчок, затем — взволнованный голос Синтии:

«— Мэдди? Мэдди, это ты?

— Да, мамочка.

— Мэдди, родная! Боже милосердный! С тобой все в порядке? Где ты?

— У меня все хорошо, мам, просто… — Мне показалось, Мэдисон запнулась, как бывает у людей, когда они вот-вот расплачутся, но потом она сделала глубокий вдох и продолжила: — Просто нужно решить кое-какие вопросы, и все.

— Какие вопросы? Я с ума схожу от беспокойства! Мы ищем тебя повсюду, и мы, и полиция, и частный детектив. Где ты?

— Не волнуйся, мамочка, все нормально. Я поэтому и звоню. Не волнуйтесь и не тратьте понапрасну время и деньги на поиски. Я скоро буду дома.

— Когда?

— Скоро.

— Но

когда именно?

— Очень скоро, мамуля. И знаешь что?

— Что?

— Было бы здорово завести собаку.

— Собаку?

— Да, большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?

— Ну конечно, мы купим тебе собаку, только скажи, когда…

— Мне пора, мам. Я тебя люблю».

Щелк.

Берни поглядел на Синтию, потом на меня. Он стоял, совершенно не шевелясь, я прямо шкурой чувствовал его неподвижность. Партнер о чем-то напряженно думал; о чем — понятия не имею. Меня самого мучила мысль: неужели уши разного цвета — это непременно плохо?

Берни подошел к телефону, нажал кнопку, затем другую. Застрекотали забавные звуки человеческой речи в ускоренном темпе, затем скорость замедлилась, и я опять услышал: «Большого смешного пса, примерно такого, как я видела на днях, у него еще уши разного цвета. Можно мне хотя бы надеяться, что ты разрешишь?»

— Мы никогда не запрещали ей заводить собаку, если вы об этом… — растерянно проговорила Синтия.

— Нет, не об этом, — сказал Берни.

Синтия его словно бы не слышала:

— Она попросила купить ей попугая, и я сразу же согласилась.

Вы допустили серьезную ошибку, мадам.

Капитан Кранч расправил крылья на манер графа Дракулы и прокаркал:

— Двойную порцию!

— Вы считаете, собака могла бы послужить заменой, да? То есть утешительным призом после развода родителей?

Я не совсем точно уловил мысль Синтии, но фраза «утешительный приз» показалась мне оскорбительной. И еще: «смешной пес». Почему смешной?

— Я совсем не имел этого в виду, — сказал Берни. Его лицо приобрело обычный цвет, он более-менее пришел в норму. Вот и хорошо, а то я уже начал тревожиться.

— Тогда объясните.

— Ваша дочь — очень умная девушка.

— Да, — кивнула Синтия, — но какое отношение это имеет к звонку?

Берни некоторое время молчал, храня непроницаемое выражение.

— Она ведь говорит правду? — не дождавшись ответа, спросила Синтия.

— Насчет чего?

— Насчет того, что скоро вернется домой? Вы верите в это? Сержант Торрес верит.

— Он тоже прослушивал запись?

— Да, сержант приходил пару часов назад. Он считает, что Мэдди не обманывает.

Берни кивнул. Синтия, вероятно, сочла это знаком согласия, но я-то знал: этот короткий кивок — часть мастерского умения Берни общаться с людьми, он может означать что угодно.

— Вот и славно, — обрадовалась Синтия. — А иначе зачем бы она стала звонить? Мэдди не хочет, чтобы я беспокоилась, хотя я все равно сама не своя от волнений. — Ее глаза наполнились влагой, слезы перелились через край и потекли по щекам.