Собачья работа
Шрифт:
Мы ехали через пустыню, двигаясь по сухой колее, которая периодически исчезала из виду (во всяком случае, для меня).
— Представь, как интересно было осваивать Запад в старые времена, — мечтательно произнес Берни, пребывавший в благодушном настроении. — Вот бы нам с тобой служить проводниками по тропам, как Кит Карсон [4] !
С одной стороны дороги показалось несколько крутобоких холмов.
— До чего же великолепная страна! Я готов пробежать ее всю, от границы до границы.
4
Один
Мы еще немного проехали, прежде чем Берни вполголоса добавил:
— Ну может, не пробежать. — И затем: — Надо бы улучшить форму.
Внезапно он погрустнел. Отчего? Непонятно. Я широко-широко открыл рот, растягивая мышцы. Иногда при этом — вот как сейчас — моя нижняя губа цепляется за какой-нибудь зуб. Берни поглядел на меня и слабо улыбнулся.
Дорога стала неровной, Берни снизил скорость, объезжая камни и низкорослые колючки. Через некоторое время на его лице появилось загадочное выражение, он принюхался. Только давайте не будем обсуждать бесполезность человеческого носа, ладно?
— Чуешь что-нибудь, Чет?
Перечислять по порядку?
— Запах масла, горелого масла, верно?
Ну конечно. Я постоянно чую запах горелого масла, когда мы ездим в «порше», никогда не обращал на это особого внимания. Берни остановил машину, вылез, поднял капот и принялся рассматривать двигатель. Я тоже выбрался из автомобиля и бегло изучил окрестности, несколько раз задрав лапу на колючие кустики и большой круглый валун, на котором лежал плоский камень поменьше — сами понимаете, не мог такое пропустить. Оглянувшись на Берни, я увидел, что тот лежит под машиной, громыхает какой-то железякой и бурчит себе под нос. Охо-хо, инструменты. Если напарник достал инструменты, ничего хорошего не жди. Я обогнул высокий кактус, нашел в земле интересную нору. Сунул нос внутрь и учуял что-то похожее на рыбу, только этот запах острее и одновременно тоньше, чем от настоящей рыбы. Змея, никаких сомнений. Я быстренько отдернул морду. Боюсь змей до чертиков и не стесняюсь в этом признаться. Вы удивитесь, но однажды я поймал змею, черную и толстую, на пешей прогулке среди сосен где-то в горах. Что в меня тогда вселилось? Мы просто шли, я и Берни, как вдруг…
— Чет, можем ехать!
Я обернулся. Берни с перепачканным смазкой носом заливал прозрачную жидкость в воронку, торчавшую из двигателя; в багажнике мы держим несколько канистр с разными жидкостями. Он закрыл крышку капота, и вскоре мы уже опять мчались по бескрайним просторам. Я все еще чуял запах горелого масла, но Берни выглядел ужасно довольным.
— Эта машинка проездит еще тысячу лет, — сказал он.
Я порадовался.
Мы миновали какие-то скалы причудливой формы. Тени от всех предметов, включая автомобиль и наши головы, становились все длиннее и ложились вперед на дорогу. Вдалеке показалась низкая круглая гора из буровато-красного камня; впрочем, насчет цвета могу ошибаться. У ее подножия я разглядел что-то квадратное. Квадратная форма вещей, как правило, предполагает, что к ним приложил руку человек. Мимо промелькнула расплющенная пивная банка, потом еще одна.
— Уже недалеко, — сказал Берни со знающим видом, как у того проводника из старых времен, о котором вспоминал. Интересно, Кит Карсон тоже ориентировался в пустыне по мятым пивным банкам?
Вскоре наш путь преградило высохшее русло реки, каменистое посередине и обрамленное редкими чахлыми деревцами вдоль берегов.
— Апаш-Уош, — объявил Берни. — Воды полно, только надолго ли?
Я присмотрелся повнимательней. Ни капли
— Ладно-ладно, дружище, — сказал он, и «порше» медленно перекатился через сухое русло.
Колея совсем потерялась, но мы уже почти достигли подножия круглой горы, и я разглядел, что квадрат — это покосившаяся лачуга у старого костра байкеров.
Мы остановились возле хижины и подошли к черному пятну кострища. Берни пнул ногой пару бутылок, подобрал толстую кость, заглянул в лачугу. Я раскопал обуглившийся кусок бифштекса и быстренько с ним управился.
— Чет! Что ты там ешь?
Уже ничего. Чистая правда. Еда закончилась. Я все как следует обнюхал и пробежался по округе с деловым видом. Берни вернулся в машину, достал из бардачка бинокль и навел его на дальние холмы — в сумерках они показались мне розоватыми. Отвратительная штука — бинокль, особенно когда Берни подносит его к глазам, чуть не приклеивается. По-моему, в людях и без того уже много от механизмов.
— Чет, успокойся.
A-а, так это я, что ли, поскуливаю? Пришлось успокоиться. Берни опустил бинокль, сел на камень и развернул на коленях карту. Я уселся рядышком. Напарник знакомым жестом похлопал себя по карманам в поисках сигарет, хотя, решив покончить с курением, никогда не носил их с собой.
— Ты забрел в этот лагерь, Чет, но откуда? С какой стороны?
Я сидел рядом с Берни, ожидая, пока он сам разберется, что к чему. Тем временем у меня не на шутку разыгрался аппетит. Может, найду еще хоть кусочек мясца, пусть и обугленного? Я принюхался: канюки, одеколон Берни, бензин, горелое мескитовое дерево, и — ей-ей! — вода, настоящая, не из бутылки, проточная вода, но, увы, никакого мяса. Да, и еще этот острый запах. Я подвинулся поближе к Берни.
Он сложил карту, спрятал ее в задний карман и посмотрел на меня:
— Попробуй вспомнить, старик, откуда ты пришел? — Берни почесал меня между ушами. Как-то очень точно обнаружил местечко, которое срочно требовалось почесать, а я и не подозревал! — Сам понимаешь, отправных у нас не много.
О чем спрашиваешь, Берни? Как мы сюда попали? Ну конечно, я прекрасно помню! Сейчас покажу!
— Тише, Чет, тише.
Что это я делаю? Зачем-то взгромоздил передние лапы на плечи Берни. Ой. Пришлось сесть. Берни сходил к машине и принес фонарь, а также наш старый добрый пистолет тридцать восьмого калибра, который заткнул за пояс. Обожаю это оружие! Кстати, Берни — отличный стрелок. Я видел его на полигоне — жутко интересное место, правда, меня свозили туда только один раз, потому что я слишком сильно разволновался. Вообще-то я тогда был гораздо моложе, а сейчас бы вел себя вполне прилично. Тридцать восьмой «специальный»! Берни, стрельни во что-нибудь, а? Все равно во что, хоть в бутылки на заборе. Ба-бах, и вдребезги! К сожалению, пистолет так и остался у напарника за пазухой.
— Хочешь водички? — спросил он.
Неплохая мысль. Оказывается, меня давно мучит жажда. Берни наполнил мою плошку, я вдоволь напился.
— Все в порядке? Ну, веди.
Я подошел к кострищу, порылся в золе, потом сделал круг и потрусил в пустыню, прочь от солнца, так что моя тень лежала впереди — такой, знаете, длинный, дли-ин-ный Чет. Некоторое время спустя я принюхался и сменил направление. Мы повернули в сторону розоватых гор: Берни немного позади, я — то задирая нос, то опуская его к земле. Нужно идти на самый знакомый запах в мире: мой собственный. Он приведет нас на ранчо мистера Гулагова, туда, где эта ужасная шахта. Я ухвачу кое-кого за ногу, и пожалуйста — дело закрыто.