Собачья радость (Приятных кошмаров)
Шрифт:
– Обязательно позвоню, – пообещала Лола и добавила про себя: «Только уж тебя, маленький паршивец, ни за что не возьму с собой на свидание!»
«Не больно-то и хотелось», – тут же ответил Пу И злобным взглядом.
Олег Петрович не пытался добиться от Лолы ее координат и даже не предложил проводить ее, что несомненно говорило в его пользу – не хочет навязываться.
Дома Лола бросила поводок и тут же напустилась на Пу И:
– Как ты мне надоел свой ревностью! И вообще, ты в последнее время совершенно
Пу И встал посреди прихожей и возмущенно залаял. Лола предпочла не разбирать, что он там хочет сказать ей своим лаем, обозвала его невоспитанной собакой и удалилась в ванную. Там она немного привела себя в порядок, потом заварила кофе и уселась на кухне поразмыслить.
Маркиз в это время в глубокой задумчивости шел по улице. Он думал о том, как ему получить милицейские протоколы, касающиеся автомобильной аварии более чем месячной давности, и дадут ли ему что-нибудь эти протоколы, если даже удастся их заполучить. Ведь, судя по всему, осмотр на месте происшествия был проведен очень небрежно – не выяснили даже, что Птичкин был в машине не один, что к нему подсел пассажир…
Неожиданно Леню выдернули из задумчивости. Перед ним остановились два высоких молодых человека в строгих черных костюмах, напоминающих своим внешним видом то ли служащих похоронного бюро, то ли героев культового фильма «Люди в черном».
– Патриарх Смит, – представился с заметным английским акцентом тот, что слева.
– Патриарх Джонс, – как не трудно догадаться, подхватил правый.
«Точно, в том фильме играли Вилл Смит и Томми Ли Джонс, – вспомнил Маркиз, – только один из них негр, а эти оба белые».
Заявление молодых людей не было голословным: в подтверждение их слов на лацканах черных пиджаков висели аккуратные пластиковые бейджи: «Патриарх Смит» у левого и «Патриарх Джонс» у правого.
«Молоды они как-то для патриархов», – подумал Леня, но оставил свое мнение при себе.
– Наверное, вы слышали когда-нибудь о религии мормонов, – начал патриарх Смит.
– Проживающих, в основном, в штате Юта, в Соединенных Штатах Америки, но распространивших свою религию далеко за пределы штата и страны, – подхватил эстафету патриарх Джонс.
– Не хотите ли вы подробнее узнать об этих замечательных людях и их вере? – снова вступил патриарх Смит.
«Так они и будут говорить по очереди? – подумал Леня. – Однако удобно: голос не сорвешь, не устанешь…»
Вслух он сказал совсем другое: он вежливо извинился, сослался на занятость и горячо поблагодарил молодых патриархов. Они нисколько не расстроились, одарили Леню своим патриаршим благословением и отправились дальше по своему трудному миссионерскому пути.
Леня же действительно очень заторопился. Он не зря поблагодарил молодых мормонов: они подали ему замечательную идею.
Витя Сельдереев тяжело
Ничего хорошего от ее посещения ждать не приходилось. Наверняка не принесла, зараза, ничего из того, что Витя просил, а пришла исключительно за тем, чтобы попортить и без того никудышные нервы мужа, истощенные многолетним употреблением некачественного алкоголя, тяжелыми российскими дорогами и чертовой аварией на тридцать третьем километре… Правда, в этой аварии Витя был сам виноват, но он предпочитал об этом не думать в целях сохранения жалкого остатка своей нервной системы.
Ну вот, конечно, его личная домашняя кобра уже вынула огромный мужской носовой платок и промакивает им свои выцветшие глазки. Такая у нее всегда увертюра к обычному концерту.
– Валяешься, ирод! – всхлипнула Марьяна. – Всю жизнь так и будешь теперь валяться на моей шее! – Как-то у нее получилось немного невпопад, и Марьяна на секунду сбилась, но тут же снова набрала привычные обороты. – Ох, говорила же мне мамочка! Говорила, не выходи за этого оболтуса! Какие люди ко мне сватались, какие люди!
– Ох, завела опять, пила ржавая! – не выдержал Витя. – Да кто к тебе сватался? Соседский хряк да бабкин козел! Чего притащилась-то? Хоть папирос принесла, каких просил?
– Папирос ему! – взвыла Марьяна. – Может, я тебе еще и выпивку сюда носить буду?
– Неплохо бы! – вставил Витя, но жена не заметила его реплики и продолжила с того же места:
– А где мне, интересно, денег-то взять тебе на жратву и папиросы? Где мне на твоих родных детей денег взять, на житье-бытье? Ты, ирод, об семье-то хоть подумал?
– Ну вы это, потише бы, – подал голос замотанный в бинты до самых глаз старик с угловой кровати, – болеть людям спокойно не дают!
– А ты, дед, не выступай, – отреагировал красномордый тракторист со сломанными ногами, квартировавший возле самой двери, – не видишь – люди разговаривают, соскучились! Понимать нужно – семейная жизнь! К тебе никто не ходит, вот тебе и завидно! А будешь сильно горячиться, я тебе последнюю конечность обломаю!
– Ты прежде встань, козлище, ты встань! – захихикал старик. – Обломал один такой!
– Встану в свое время! – рявкнул тракторист. – И ты у меня, дед, довыступаешься!
Марьяна Сельдереева, которой посторонние люди не давали как следует сосредоточиться, плюнула и ушла, оставив мужу кулек с безвкусными импортными яблоками.
К потертому, давно не ремонтированному зданию областной больницы подкатил небольшой оранжевый полугрузовой пикапчик. Из машины выскочили двое крепких мужичков в аккуратных комбинезонах и занесли в помещение несколько ярких картонных коробок. Унылая бабка-вахтерша приоткрыла глаза и по инерции спросила: