Собачья радость (Приятных кошмаров)
Шрифт:
В пылу ярости он уже не помнил, что ни из какого дерьма он Лолу не вытаскивал и что инициатива работать вместе исходила именно от него.
Лола в самом эпицентре скандала все же умудрялась держать себя в руках, но до поры до времени. Сейчас терпение ее лопнуло, и она метнула в Леньку то, что попалось под руку, – тяжелый соусник. Леня ловко уклонился, соусник ударился о стену и раскололся, темный китайский соевый соус растекся по симпатичным обоям. Лола расстроилась – ей так нравились эти обои. Маркиз же, напротив, неожиданно успокоился. То есть он перестал орать и вышел из кухни.
Услышав
– Ну и катись на все четыре стороны к своей режиссерше-убийце! – выкрикнула она, но без должного пафоса – не было куража.
К тому же она очень расстроилась, что Ленька считает ее бесталанной, хоть и знала, что это вранье. Но, как говорится, клевещите, клевещите, что-нибудь да останется!
– Лучше иметь дело с убийцей, чем с такой непроходимой дурой, как ты! – спокойно сказал Леня.
И оттого, что он высказал это совершенно обычным тоном, не ругаясь, а как бы констатируя факт, Лоле стало особенно нехорошо. Так вот, значит, как он про нее думает? Вот, значит, кем ее считает? И это после всего, что она для него сделала! Стоило только случиться непредвиденной неприятности, как все вышло наружу! Он абсолютно ею не дорожит, он просто регулярно использует ее в своих дурацких мошеннических операциях! А сколько раз Лола рисковала из-за него жизнью?! И все напрасно!
Глаза у Лолы защипало, и сердце сжалось от такой вселенской несправедливости. Но она гордо шмыгнула носом и постаралась не давать воли слезам. Она не доставит этому чудовищу такого удовольствия!
Дверь хлопнула, Лола снова вошла на кухню, заметила безнадежно испорченные обои и горько вздохнула. Все кончено. Жизнь дала трещину, которая становилась все глубже, как при десятибалльном землетрясении. Никогда еще они с Леней так не ссорились. И записная книжка тут ни при чем, то есть она послужила только поводом. На самом деле все гораздо глубже. Похоже, что это окончательный разрыв.
Лола присела на диване в темной гостиной и глубоко задумалась. Пушистая щека потерлась о ее руку – так кот Аскольд показывал, что он не одобряет поведение Маркиза и полностью солидарен с Лолой.
– Ах, Аскольд, – горько пожаловалась Лола, – как ты-то пошел на такое преступление – изорвать записную книжку? Ну они, несмышленыши, – Лола имела в виду двух хулиганов – собаку и попугая, – а ты-то – умный, опытный кот! Ты же знаешь, что он без книжки как без рук!
Аскольд покаянно наклонил ушастую голову и замурлыкал. Он так редко позволял себе такое по отношению к Лоле, только в самом крайнем случае. В последний раз это было, когда Ленька увлекся какой-то низкорослой провинциальной девкой и помчался за ней, забыв обо всем, уверив себя, что она сможет заменить Лолу во всем. Как бы не так! Но сейчас – совершенно другой случай, сейчас у них полный и окончательный разрыв. Лола никогда не простит ему грубых и несправедливых слов. Пусть катится к своей старухе! А что, если они с Ленькой ровесники, то она на девять лет старше Лолы.
От этой мысли на душе немного полегчало.
Снова в городе наступило ясное солнечное майское утро. После сильного ночного дождя деревья еще больше закудрявились пышной
«Травка зеленеет, солнышко блестит!» – счастливо вздохнул Федор Михайлович.
Дальше там, кажется, было что-то про ласточку, но к птицам Федор Михайлович относился несколько настороженно с тех самых пор, как один нахальный голубь нагадил на дорогой журнал, да еще угодил прямо на портрет знаменитого эстрадного певца Филиппа Киркорова. Мало того, что несколько номеров оказались испорченными, так еще и одна покупательница, не заметив, испачкала пальто. Было очень неприятно, поэтому с тех пор Федор Михайлович недолюбливал птиц.
В данный момент, однако, ничто не предвещало никаких мелких неприятностей, и Федор Михайлович с удовольствием отдался своему любимому занятию – наблюдению за прохожими. Вот прошла мимо эффектная брюнетка с пышными волосами, одетая в красный костюм. Брюнетка вела на поводке черного пуделя в красном ошейнике.
«Ужель та самая Татьяна?» – встрепенулся Федор Михайлович.
Он вспомнил, что не далее как вчера утром с этой брюнеткой, вернее, с этими двумя брюнетками – женщиной и собакой – было связано чрезвычайное происшествие. Именно о них расспрашивала его потом симпатичная незнакомка, у которой пропала собачка.
«Что-то с памятью моей стало…» – всплыло в мозгу.
Брюнетки вели себя несколько странно, вернее, та, старшая, в красном костюме («Не шей ты мне, матушка, красный сарафан»). С собачкой-то было все нормально: она бежала, натягивая поводок, изредка отвлекаясь на всякие мелочи – обнюхивание фонарного столба, порванного детского мячика («Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…») или пустого пакетика из-под чипсов («Ах, картошка, объеденье, пионеров идеал!»).
Но вот хозяйка собачки выглядела так, как будто она что-то потеряла. Она брела без цели, непрерывно оглядываясь по сторонам, вздрагивая от каждого резкого звука и пугливо втягивая голову в плечи («Пуганая ворона куста боится»).
Федор Михайлович даже засмеялся тихонько от такого удачного сравнения, потому что брюнетка с несколько крючковатым носом и торчащими в стороны черными волосами здорово напоминала ворону, вымазанную в кетчупе («Балтимор – наш вкусный спонсор!»).
Они уже несколько раз продефилировали по той стороне улицы мимо Федора Михайловича; длинноносая брюнетка заглянула в кафе, потом вышла оттуда и обреченно («Несолоно хлебавши») потянула свою собачку прочь. И в это самое время над самым ухом Федора Михайловича раздался мелодичный голосок давешней дамы с собачкой:
– Пу И, немедленно прекрати трогать газеты! Тебе они совершенно не нужны! Ты не читаешь бульварную прессу!
Федор Михайлович оглянулся и увидел рядом с собой вчерашнюю прелестную незнакомку. Сегодня она была одета очень просто – в голубые джинсы и такую же куртку. Волосы были причесаны наспех, глаза не блестели, как вчера. Вообще, вид она имела несколько расстроенный, чему Федор Михайлович несказанно удивился – ведь песик, потерю которого она вчера так оплакивала, стоял рядом с ней живой и здоровый. Но все равно в простой одежде и почти без макияжа она была ничуть не хуже вчерашнего.