Собака мордой вниз
Шрифт:
– Ну и что тут такого страшного? Комната все равно пустая, а они сидят друг у друга на головах.
– Да что ты, Соня! Они же там засрут все хуже притона! А Игорь – мужик горячий. Он этого Васятку по стенке размажет и жизнь свою через него порушит! Дело-то уголовное! А главное, не знаю я, что мне делать. Вроде должна сообщить о своем открытии, но боюсь этого пуще смерти. Ведь окажусь кругом виноватая! Вот что ты тут мне посоветуешь?
– Ну какой из меня советчик? – расстроилась Соня. – Я в своей
– Скажи только, как сама бы сделала, – взмолилась соседка. – Ты молодая, современная, а я старуха замшелая, из ума давно выжила.
– Даже не знаю… Наверное, не стала бы ничего говорить. Пусть все идет своим чередом.
– Правда? – обрадовалась Фросечка. – Вот спасибо! Так я и сделаю! Помолюсь, а там как Господь рассудит…
Господь рассудил весьма неожиданно, по принципу «посоветовал – отвечай».
Фросечка на нервной почве прихворнула и залегла в своей комнате – вовремя ушла со сцены.
А Соня и думать забыла об идиотских коммунальных проблемах. Но именно ей посчастливилось выползти из своей каморки в тот самый момент, когда Витек с кикиморой отправились баиньки, а Васятка встал на шухере.
Сонино появление подействовало на него, словно красная тряпка на быка.
– Ты чё здесь вынюхиваешь, падла?! – затрясся он мелким бесом. – Чего тебе неймется?! Давай беги к своему вертухаю, что-то давно его здесь не видно! Стучи на соседа! Но помни, подстилка ментовская: начнешь вякать, и кончится твоя привольная жизнь!
Из комнаты выскочила всклокоченная Валентина в просторной ночной рубашке, выпустив за собой в коридор струю теплого спертого воздуха.
– Ты чего развонялся тут, гнида?! – накинулась она на беснующегося Васятку.
– Вона, гляди! – указал тот дрожащим перстом на застывшую Соню. – Все теперь разболтает.
– Да ты сам уже все разболтал! – зашлась Валентина. – Всему миру поведал, какой ты есть придурок!
Витек с кикиморой растерянно топтались на пороге, не зная, в какую дверь ретироваться.
– Валя! Валя! – взывала прикованная к постели баба Люба. – Что там, Валя?
У сестер-старушек приоткрылась дверная щелка, выпустив тоненький лучик света.
– Где мои тапки?! – грозно вопрошал Краснов-старший, видимо, готовясь окунуться в гущу закипающего боя.
– Да лежи уже! – уговаривала рассудительная Наталья. – Без тебя разберутся.
В общем, дурдом.
И только потомки инженера Копнова высокомерно проигнорировали разгоревшийся пожар, даже не подозревая, что копья ломаются по поводу неприкосновенности их частной собственности.
Зато Фросечка себе не изменила, но по хворости влилась в бучу с большим опозданием и, не оценив ситуации, решила, что Соня, облеченная ее высоким доверием, сие доверие не оправдала и тайну чужую раскрыла.
Ее
– Да тьфу на вас! – злобно заорала она, метнулась в свою комнату и яростно хлопнула дверью.
– Видали?! Видали?! – задохнулся Васятка и, позабыв первоначальную причину, по которой, собственно, и разгорелся весь сыр-бор, с легкостью переключился на заклятую врагиню, Соню, корень всех своих бед. – Думаешь, с ментами занюхалась, так на тебя управы нету?! Ничего-о! Я найду! Запрыгаешь у меня, как вошь на сковородке!
Запел мобильный, на дисплее высветился незнакомый номер, и Соня, поколебавшись, нажала зеленую кнопку и нервно каркнула:
– Да!!!
– …Здравствуйте, это Гусев. Слышу с лестничной площадки, кто-то орет как резаный. Что там у вас происходит?
– У нас? Да это здесь… кота собираются кастрировать, а он… протестует, – мстительно сообщила она.
– По-моему, это мужской голос, – усомнился Гусев.
– Ну правильно. Его же еще не кастрировали, с чего ему кричать женским? Раньше времени…
– Да заткнешься ты сегодня, рвань подзаборная?! – заголосила заведенная до упора Валентина, судя по звукам борьбы, пытаясь загнать Васятку обратно в комнату. – Иди, пока тебя опять в ментовку не упекли! Еще упирается, сволочь!
– Вы слышите? – удовлетворенно констатировала Соня. – Операция завершилась успешно.
– Может быть, вам требуется помощь? Вы скажите…
– Нет, нет! – испугалась Соня, представив на минуточку Арнольда Вячеславовича в эпицентре коммунальных разборок. – Не беспокойтесь, я справлюсь. Я стреляный воробей, на мякине не проведешь…
26
В половине первого ночи Соня, рассудив, что все клинические идиоты давно уже спят и видят сны, юркнула в ванную комнату, размышляя, что за жизнь у нее теперь начнется и как приструнить паскудного Васятку, если на доблестной милиции поставлен большой и жирный крест?
Уже стоя под душем, сквозь шум бьющей в жестяную ванну воды Соня услышала, как надрывается в коридоре телефон, как чертыхается Игорь – единственный человек, откликнувшийся на звонок, – и яростно стучит в дверь ее комнаты.
Наспех промыв волосы, она торопливо вытерлась, накинула халат и выскочила из ванной.
– Если бы у меня была лимонка, – размечтался сосед, который уже успел положить трубку и теперь мрачно глядел на нее из-под насупленных бровей, – я бы взорвал этот клоповник к чертовой бабушке вместе со всеми его обитателями.
– Я бы тоже, – честно призналась Соня.
– Короче, звонил твой шеф. Просил передать, что кто-то там у вас слетел с катушек и завтра в девять утра ты должна заменить его на совещании в Петушках.