Собирается буря
Шрифт:
Необходимо как-то извлечь пользу из ситуации. Нужно действовать так, как подобает настоящему вождю в трудный час, или остальные набросятся на него, как волки на оленя, и разорвут.
Медленно кутригур двинулся на коне к линии боя. При нем не было оружия, кроме деревянной палки. Воины расступились в разные стороны. Вождь остановился перед остатками колючих зарослей. Все кутригуры сделали несколько шагов назад. Предводитель врагов снова сел на лошадь, чтобы встретиться с вождем. Правый бок Аттилы был промокшим и темным, но он сидел невозмутимо и прямо, не шатаясь.
Два предводителя посмотрели друг на друга.
— Значит, — сказал вождь, — ты нападаешь на наших женщин и убиваешь детей. Пронзаешь мечом младенцев. Вот как ты сражаешься, как одерживаешь победу!
— Твои глаза стали слабы, старик, — ответил Аттила. — Взгляни-ка снова. Так ты мог сделать, не мы. Женщины и дети все еще живы, а вот многие славные воины — нет.
— Ты — порожденье…
— Я — милосердный человек, — сказал Аттила. — Что приказать мне своим воинам? Убить женщин и детей у тебя на виду? Всех пленных зарежут прежде, чем ты доскачешь и остановишь моих людей. Успеешь только несколько раз вдохнуть. Гунны все делают быстро. — Аттила улыбнулся. — Но у меня нет желания убивать слабых и беззащитных. Мои воины милосердны, как и я. Давай договоримся.
— Ты — демон!
Аттила покачал головой:
— Нельзя вести переговоры с горячей головой. Вероятно, тебе нужно отдохнуть после напряженной битвы, старик. И тогда сможем все обсудить. Но помни: женщины и дети на том холме, как и мы. Пока ты готовишься к перемирию, мы позаботимся о них. — Аттила снова улыбнулся волчьей белозубой улыбкой, сложил сильные руки на груди и снова высоко поднял голову.
— Мне не нужен отдых, — прорычал старый вождь с потемневшим от гнева лицом. Уставившись в желтые глаза незнакомца, он спросил:
— Как тебя зовут?
Называть сначала свое имя считалось плохим признаком у всех кочевников — признаком слабости. Но Аттила всегда презирал эти обычаи, поскольку знал, где скрываются истинная сила и слабость.
— Меня зовут Аттила, — ответил он, — сын Мундзука.
Вождь сузил глаза. Он слышал это имя раньше. Слышал о великих деяниях, совершенных человеком с этим именем. Как раз далеко на востоке, в горах, был вождь у разбойников…
— А каково твое имя?
Старый вождь попытался успокоить своего неугомонного коня.
— Меня зовут Кызил-Богаз, — ответил он. — Красный Зоб, вождь всех кутригурских гуннов.
— Всех? — с насмешкой переспросил Аттила. — Всех, что остались. Оглянись. Вы не можете победить нас. Уже половина твоих людей погибла, они лежат утыканные стрелами, словно ежи. Пустынные крысы и птицы рвут тела на части. Посмотри на свою мертвую армию! Хочешь увидеть, как зарежут вторую половину войска, а твоя сила исчезнет, как сломанная колючка, унесенная порывом ветра? Посмотри на моих людей. У меня сто человек — не больше, не меньше. А павших в бою сколько?
—
Старый вождь прекрасно знал ответ. Ему было не нужно, да и не хотелось снова смотреть на ратное поле. Над ужасной арифметикой этой битвы голову ломать не приходилось. Властный вождь разбойников потерял не более горстки воинов. А сколько пало кутригуров! Еще одно такое сражение, и с ними будет покончено. Подобных потерь племя не знало прежде. Сегодня утром вышли две тысячи бойцов. Теперь не менее пятисот воинов устилали каменистую землю, их тела грязными кучами были свалены в роковом круге. Столько же, отстав, лежали в сгущающемся сумраке, разными способами залечивая раны от стрел, порезы от мечей, перевязывая сломанные ноги. Становища, куда кутригуры отступили бы, не существовало, как и войлочных юрт, в которых воины смогли бы отдохнуть, женщин с чашами, наполненными прохладной водой, и нежными руками. Все оказалось разрушено и сожжено дотла. Да проклянут боги этого смеющегося разбойничьего царя с желтыми глазами!
— Сколько твоих людей погибло? — горько повторил старый вождь. — Всего лишь малая часть.
— Твоя армия многочисленна, но слаба, — ответил Аттила. — Присоединяйся ко мне, и я сделаю тебя могучим. — И каган кивнул. — Присоединяйся к нам.
Красный Зоб посмотрел на Аттилу.
— Ты погубил отцов, сыновей, братьев в этой битве. Будун-Бору так просто не прощают.
— Тогда давай устроим поединок, — предложил каган. — Ты и я.
Красный Зоб оглядел Аттилу, бок которого по-прежнему был мокрым. Но он сидел на лошади прямо и твердо, как камень. Очевидно, рана оказалась несерьезной.
Вождь отвернулся.
— Старцы, женщины и дети — не единственная награда, что ждет вас после нашего объединения.
Красный Зоб снова посмотрел на Аттилу. Любопытство взяло верх над остальными чувствами.
— Говори!
— Мы отправимся на запад. Против Римской империи.
Красный Зоб нахмурился.
— Что такое Рим?
— Великая империя. Ты пойдешь с нами. Мы братья. Мы выступим вместе против Рима, империи столь же огромной, как Китай.
Красный Зоб попытался улыбнуться, хотя смешного было мало.
— Империи столь же великой, как Китай, не существует.
— Нет, есть. Римская империя не менее богата, но не такая могущественная.
Красный Зоб задумался. Нужно ли верить этому кровожадному и вероломному выскочке? Кроме того, что рассказывали другие, вождь видел, как в глазах Аттилы горит пламя правды, словно светильник в огне. Пусть он будет проклят!
— Кроме того, — сказал Аттила, положив расправленную левую руку на правую сторону груди, — мне нужен знахарь. Многим из моих людей необходима помощь, а твоим — тем более.
— Ты спалил наши юрты. Идти некуда!
— Очень хорошо, — ответил Аттила. — Мы уже достаточно долго ведем переговоры. — Затем он посмотрел на горизонт и поднял меч. Командующие всадников на холме, едва различимые во мраке, тоже схватились за копья. Группа закованных в кандалы людей зашаталась перед ними, словно кукуруза на ветру.