Собиратель чемоданов

Ляшенко Ольга Валентиновна

Но он не сдавался и, усиленно практикуя медитацию «Мое тело не есть я», продолжал упорно запихивать в себя зелень. Прежде высокий и стройный, он стал низеньким, толстым и рыхлым. Лицо его стало желтым и одутловатым, волосы почернели, глаза заплыли и сузились в щелки, ноги искривились, живот непомерно раздулся. Распухшая печень выпирала из-под ребер и нестерпимо болела. Несколько раз он терял сознание прямо во время лекций. Врачи признали цероз в последней стадии и посоветовали всерьез подумать об уходе в Маха-Нирвану.

Однако Учитель категорически отказался: «Как я могу уйти, если я еще толком никого не спас? Нет, делайте со мной что хотите, но сейчас я никак не могу уйти».

Между тем ему становилось все хуже.

Если

такие страдания претерпевал Самый Уважаемый и Почитаемый, Душа, Достойная Пожертвования, то каково же было рядовым верующим?

Некоторым было хоть бы что, а иные страдали не меньше Учителя. Двое саман скончались и только благодря вовремя и удачно проведенному поа, перевоплотились один на Небесах Непьющих Богов, а другой — среди Управляющих Метемпсихозом.

Мирянам было немного легче, так как они частенько нарушали заповедь Правильного Питания и дома украдкой отъедались мясными блюдами. Но и на их физическое тело неудобоваримая пища исподволь оказывала свое вредное воздействие. А еще хуже было то, что нарушая заповедь, они растрачивали заслуги и накапливали карму лжи, карму жадности и карму убийства.

Как уже было сказано, это относилось не ко всем. Некоторым, как, например, Макиавелли-ши, было хоть бы что. Эти уплетали салаты за обе щеки, хорошели на глазах и посмеивались над теми, кто, в силу своей кармы, был неспособен к вегетарианству. Сначала Учитель, глядя на них, искренне радовался, думая при этом так: «Это поистине хорошо, что среди нас есть люди, которым так легко дается выполнение этой заповеди. Своим примером они наглядно разъясняют ее ценность и вдохновляют остальных. Это великое благо для нас!» Но однажды, совершенно случайно, он оказался свидетелем того, как «вегетарианцы», собравшись перед большим зеркалом в уборной и полагая, что их никто не видит и не слышит, любовались своими отражениями и громко злорадствовали по адресу тех, кому вегетарианство не давалось, произнося буквально следующее:

— У нас форма-внешность лучше, чем у них. У них форма-внешность хуже, чем у нас. Ха-ха-ха-ха-ха!

При виде Учителя, выходящего из кабины, они устыдились и, не найдя себе оправдания, молча опустили головы. Он же ничего им не сказал и прошествовал мимо с таким видом, словно ничего и не слышал.

Однако в тот день он отменил лекции и семинары, уединился в своем кабинете и занялся интенсивной практикой. Через некоторое время, войдя в Самадхи, он получил Совершенное Знание о том, что учение о Правильном Питании на самом деле является ложным ученим. Выяснилось также, что, практикуя это учение, все члены Корпорации растратили часть заслуг и накопили дурную карму: те, кому вегетарианство не давалось, кроме означенных выше кармы лжи, кармы жадности и кармы убийства, накопили в изрядном количестве карму зависти. С теми же, кому вегетарианство давалось, дело обстояло еще хуже: они накопили карму гордости и карму злословия, а главное, у них усилилась привязанность к своему физическому телу. Даже сам Учитель из-за приверженности этому ложному учению понизил свой духовный уровень, поскольку те усилия, которые он мог и обязан был приложить к повышению такового, были без толку потрачены на бессмысленное проталкивание в себя несъедобных продуктов, хождение по врачам и сдачу анализов.

После этого оставалось решить единственный вопрос: в какой форме преподнести полученное Совершенное Знание ученикам, так чтобы это не поколебало их приверженности Истине и Гуру?

7. Учитель пригласил к себе Макиавелли-ши и вкратце изложил ему суть проблемы.

— Может, не стоит мудрить, а просто мне выйти и сказать, что все это было ошибкой, как вы полагаете? — спросил он.

— Ни в коем случае, Ваше Святейшество, — ответил мудрый старец. — Если вы это сделаете, духовный уровень практикующих совсем упадет. Во-первых, они все испытают сомнение. А раз

испытав сомнение, человек уже не может остановиться. Он начинает сомневаться во всем подряд, и тогда пиши пропало. После этого каждый раз будут находиться такие, которые по любому поводу будут говорить: «А помните, ведь Гуру как-то раз уже ошибся в Правильном Питании. Где гарантия, что он и в этом не ошибается?» Во-вторых, те, которые успешно практикуют Правильное Питание, будут вынуждены прекратить эту практику. А зачем, если им это только на пользу? К тому же — лишние расходы для Корпорации.

— Та что же, оставить все как есть?

— Нет, как есть оставлять нельзя. Мы поступим иначе. Помните, Ваше Святейшество, вы как-то говорили, что буддизм — это не застывшая догма, а руководство к Спасению, которое находится в постоянном развитии, приноровляясь к конкретным условиям жизни. Если только я чего не перепутал.

— Совершенно верно. Вы истинно ухватили самую суть буддизма, уважаемый Макиавелли-ши, — сказал Учитель, в очередной раз подивившись мудрости своей правой руки.

— Тогда этот принцип должен распространяться и на учение о Восьмеричном Святом Пути. Или я ошибаюсь?

— Вы ничуть не ошибаетесь, уважаемый Макиавелли-ши. Учение о Восьмеричном Святом Пути так же допускает развитие, как и все остальные части буддийского учения, — сказал Учитель, еще не понимая, к чему клонит глава политдепортамента.

— Так я и думал, — сказал Макиавелли-ши. — Ведь фактически Вы, Учитель, уже развили это учение, дополнив его Правильным Питанием. Значит, если выражаться точно, то надо говорить уже не о Восьмеричном, а о Девятиричном Святом Пути.

— Пожалуй, так, — согласился Учитель.

— Если только Правильное Питание не является частью одного из элементов Восьмеричного Святого Пути, — продолжал Макиавелли-ши.

— Возможно, что и является, — немного подумав, сказал Учитель. — Наверное, можно сказать, что оно составляет часть Правильной Жизни. Хотя, нет. Пожалуй, это ближе к Правильному Усилию. Впрочем, вы поставили достаточно трудный и очень интересный вопрос, уважаемый Макиавелли-ши. Я должен его как следует обмедитировать.

— Разумеется, Ваше Святейшество! — живо согласился Макиавелли-ши и, опасаясь, как бы Учитель не приступил прямо здесь же к медитации, скороговоркой, на одном дыхании, выговорил:

— Я только единственное вот о чем хотел у Вас спросить, а то я все про себя размышляю, а может, и неверно: ведь если Правильное Питание как-то связано с Восьмеричным Святым Путем — как уж оно там связано, не мне судить, это уж вы сами домедитируете, это не моего грубого ума дело, — но если хоть как-то связано, тогда и на него должна распространяться невозможность практиковать его всеми верующими, которая установлена по отношению ко всему Восьмеричному Святому пути. Или я ошибаюсь?

— Истинно так! — воскликнул Учитель, пораженный тем, как только он сам не додумался до столь гениального решения.

После недолгой медитации он все-таки остановился на Девятиричном Святом Пути, принципиальное отличие которого от Восьмеричного состоит, помимо числа составляющих его элементов, еще и в том, что его могут практиковать не только не все верующие, но даже и не все саманы и Достигшие, а исключительно только те, которые имеют врожденную кармическую связь с Правильным Питанием, причем на духовном уровне практикующего это никак не отражается.

Тут же, не откладывая в долгий ящик (по себе чувствовал, что завтра, быть может, для кого-то будет поздно), он, при помощи еще заранее, на всякий случай, разработанной прозорливым Макиавелли-ши системы взаимного оповещения, собрал всех членов Корпорации на экстренный внеочередной вечерний семинар и объявил, что ввиду очевидного и несомненного повышения общего духовного уровня верующих (с чем и поздравил всех присутствующих), он считает возможным и необходимым пожервовать им новое секретное учение. И пожертвовал учение о Девятиричном Святом Пути.