Собирая себя по осколкам
Шрифт:
— Я не знаю, но мне не нравится такое положение вещей. — присела мама на лавочку и посмотрела на скворечник, который висит на дереве.
— Может стоит отдать всем их обязанности. — предложила я робко.
Мама повернулась на меня округлив глаза.
— И как ты себе это представляешь? — с нотками раздражения произнесла мама.
Ну нет, снова начинается отрицание и хочет скинуть на меня свой конфликт. Конфликт то происходит у неё с собой. Ей не нравится, но она пытается себя заткнуть голосом разума.
— Мам,
Мне бы в своей жизни разобраться. Я тоже не в восторге от того, что происходит в моей жизни. Но я решаю постепенно свои внутренние конфликты, и стараюсь выплескивать свое раздражение на бумагу, а не на близких людей, ведь у них тоже есть чувства.
— Как обычно тебя волнуешь только ты сама. — фыркнула мама и встала с лавочки.
Я посмотрела ей вслед и тоже встала с лавочки и направилась за ней.
— А о ком мне думать? — удивленно спросила я.
— Вообще-то у тебя есть дочь. — глянула с упреком на меня мама.
— Правильно, есть. — кивнула я и спокойно продолжила. — Но, чтобы у Евы было всё хорошо, мне нужно решать свои внутренние конфликты самой, чтобы не выплескивать на неё свое недовольство.
Я шла дальше, а мама остановилась, я обернулась.
— Ты идёшь мам? — вопросительно поинтересовалась.
Она смотрела в сторону на деревья.
— Мам? — подошла я к ней.
Она повернулась ко мне, в её глазах блестели слёзы.
— И в кого же ты такая умная. — пробурчала она, моргая.
Я усмехнулась.
— Наверное в тебя. — я её приобняла. — Помнишь мам какая ты была, когда я была маленькая. Я хотела вырасти и быть похожей на тебя. Ты была такой уверенной в себе, величественно шла вперед, у тебя было много интересов, и люди тянулись к тебе, и ты уделяла всем внимание, но также ты сразу менялась стоило задеть твои интересы. В тебе было понимание кто ты, был крепкий внутренний стержень, хотя ты была очень женственной.
Она закрыла глаза и вдохнула. Затем открыла их снова и в них читалась неуверенность.
— Тогда я работала, а не сидела, дома подтирая за всеми.
Я усмехнулась и взяв её под локоть повела дальше.
— Я думаю дело не только в работе. — усомнилась я.
— А в чём? — заинтересовано спросила мама.
— Тогда ты просто жила своей жизнью больше, чем чужой. Ты знала кто ты и к чему ты стремишься. — улыбнувшись проговорила я.
Мы шли молча, каждый думал о своём. Я думала о том, что я сама ещё не могу четко сказать себе, кто я и куда иду. Но я решила, что найду ответ на этот вопрос.
Уже приближались к выходу из парка, как мама произнесла.
— Спасибо. Думаю, я правда потеряла себя. Я знаю, что нужно сыну, мужу, и делаю это, знаю кто что любит кушать, но если спросить себя я не знаю, что я люблю и хочу, я готовлю то, что любят они. А теперь я займусь изучением,
— Я рада мам, пусть у тебя всё получится. — произнесла я. — Пойду я за Евой.
Мама нахмурилась.
— Почему так долго адаптируетесь?
— Не знаю, говорят, что она плачет постоянно. Но когда я её забираю, она спокойна, хотя было несколько раз, когда я забирала её в слезах. — потерла руки, стали мерзнуть.
— Может она привыкла, что только с тобой постоянно и с другими не хочет быть? — предположительно произнесла мама.
— Может. — пожала плечом. — Я побежала. Я тебя люблю мам.
— И я тебя.
Мы обнялись и разошлись по разным сторонам. Вошла в группу, тишина. Постояла несколько минут ничего не изменилось. Открыла дверь.
Дочь сразу побежала ко мне с улыбкой.
— Привет куколка. — улыбнулась я, прижимая дочь к себе. — Иди одевайся.
Ева побежала к своему шкафчику. А я посмотрела на воспитателя, которая подошла ко мне.
— Как сегодня она себя вела? — спросила я.
— Ой, как обычно, ревела всё время, только успокоилась, переодеваться не хочет, стульчик не носит, дети уши закрывают от её крика. — взмахнула возмущенно Анна Игоревна.
Я с сомнением посмотрела на Еву, спокойный ребенок, переодевается тихо, глаза нормальные, если бы ревела были бы красные, кожа у неё такая что сразу видно, что она ревет.
— Да? — приподняла я бровь посмотрев на воспитателя.
— Да. — поджав губы произнесла воспитатель. — Ладно, до свидания. — и закрыла дверь в группу.
Я подошла к дочери, и присела на корточки.
— А я тебе Чупа-чупс купила. — улыбаясь залезла в карман.
Хотя купила я его ещё вчера, но спрятала.
У дочери загорелись глаза.
— Будешь? — спросила я.
Дочь кивнула головой. Так и не получается её разговорить на постоянной основе. Чаще не разговаривает, а показывает.
— Возьми. — вытащила из кармана пальто Чупа-чупс. — Только сначала оденься, а потом будешь его кушать.
Она снова кивнула и быстро переоделась.
18
Следующий месяц прошел практически весь в простудах, дочь сходит два-три дня в садик и снова на больничный. Так что я забросила все свои увлечения.
И в один из дней я познакомилась с Ириной в поликлинике, ожидая своей очереди к врачу, хотя я записывалась практически за неделю.
Мы вышли из детской поликлиники, и я решила рассмотреть внимательнее Ирину с её сыном Богданом.
Она высокая, наверное, 175 см ростом, может и выше, с густыми кучерявыми рыжими волосами, закрученные в пучок, с россыпью веснушек, тонкими губами и яркими голубыми глазами, и прямым маленьким носиком. Одета в джинсы, кроссовки и куртку Она держала за ручку, пухленького рыжеволосого мальчика лет 6, который капризничал, что не хочет завтра идти в садик и не пойдет.