Соблазн и закуски
Шрифт:
процентов, особенно если использовать их неправильным образом, – вспылила я.
– Да у меня же содержимое желудка подкатывает к горлу, когда кого-то тошнит. И я понятия
не имею, как менять памперсы, – произнес он в ужасе.
– Картер, ему четыре. Он не ходит в памперсах. И Гэвин не Линда Блэр из «Изгоняющего
дьявола». Он не фонтанирует днями напролет рвотой, – сказала я, закатив глаза.
– У меня болит член. Мне надо выпить, – пробормотал он, а потом развернулся и вышел за
дверь.
***
К
разговоров. Посадив Гэвина в машину, я, не говоря ни слова, выехала домой. Возможно, я вела себя
как малое дитя, но мне было все равно. Я злилась на них за то, что они находили это смешным, а
также на себя за то, что не рассказала Картеру сразу. И я бесилась из-за того, что все это сводило
меня с ума.
Да кого волнует то, что он испугался и, возможно, больше никогда с нами снова не
заговорит? Не то чтобы мы что-то теряли. Гэвин же не знает, кто такой Картер. Как можно потерять
что-то, чего никогда не имел?
Но я его имела. Буквально. И даже несмотря на то, что в свое время я облажалась, мне было
прекрасно известно, что именно я потеряла. Он открылся мне за две недели, и я знала о нем намного
больше, чем прежде. Я узнала, что он любит свою семью и больше всего на свете хочет завести
свою. Что он трудоголик и готов на все ради тех, кого любит. Мне было приятно находиться с ним в
одной комнате, видеть его улыбку, слышать его смех, чувствовать его руки и знать, что я не одна в
этом сумасшедшем родительском статусе.
Вот блин! Я попала. Мне не все равно. Я хотела его в своей жизни, в жизни Гэвина. Я хотела,
чтобы Гэвин знал своего отца, и мне хотелось, чтобы Картер знал, какого потрясающего маленького
человечка он помог создать. Я мечтала проводить с ним больше времени, и желала, чтобы он узнал
меня. Не мою демоверсию, которую я предоставила ему по телефону из страха выложить все про
Гэвина, и не версию-фантазию с шоколадным запахом, за которую он держался все эти годы, а
настоящую меня. Ту, которая отложила все свои мечты ради воспитания сына. Ту, которая
повторила б все это снова, если бы это означало, что она получит Гэвина. Ту неидеальную
сумасшедшую меня, которая делает поспешные выводы и бесится из-за самых рутинных вещей. И
которая отдала бы все на свете, лишь бы вернуться на пять лет назад в то утро и остаться в объятиях
парня, пахнувшего как сладкие булочки с корицей, и чьи поцелуи обжигали сильнее огня.
Остаток
61
LOVEINBOOKS
Ненавижу убираться.
Я стояла на четвереньках и выгребала из-под дивана разную дребедень: обертку от пирожка
«Поп-тарт», леденец на палочке и поильник с чем-то, что когда-то было, видимо, молоком.
Боже ж ты мой, Гэвин не пил из поильника уже больше года.
– Мамочка, к нам придут на вечеринку?
– Нет, у нас не будет вечеринки, а что? – спросила я, подняв два пенса, никель и четыре
пустых обертки от фруктового снека.
– Ну, ты убираешься только тогда, когда к нам приходят гости.
Я вылезла из-под дивана и села на корточки.
– Я убираюсь не только перед приходом гостей, – заспорила я.
– А вот и да.
– А вот и нет.
– Да-да.
– Нет-нет.
– А вот и да.
Аааааа! Я ввязалась в спор с четырехлеткой.
– Гэвин, хватит! – прикрикнула на него я. – Иди и наведи порядок у себя в комнате.
– Черт возьми, – пробормотал он.
– Что ты только что сказал? – спросила я строгим голосом.
– Я люблю тебя, мамочка, – произнес он с улыбкой, а потом меня обнял.
Проклятье. Я тряпка.
За день три звонка от Лиз и один от отца были отправлены в игнор. Голосовые сообщения
Лиз были ой как предсказуемы.
« Не дури. Позвони мне. »
« Еще не достала палку из своей задницы?»
«...О, ДА! Сильнее, Джим! О, черт, да...»
Эта сучка набирала меня своей задницей, пока занималась сексом с Джимом.
Голосовое сообщение от папы демонстрировало всю глубину его тревоги за мое состояние.
« Я не оставлял у тебя дома свою кепку «Budweiser»? »
К вечеру мне стало жалко Картера. Ведь для него все это и впрямь было как гром среди
ясного неба. Только представьте: вы склоняетесь для поцелуя, а в следующую секунду становитесь
отцом четырехлетнего ребенка.
Боже мой, он почти что поцеловал меня.
Моя рука, складывающая тарелки после ужина в посудомоечную машинку, замерла, и я
уставилась в никуда. Мне следовало хорошенько продумать, что в следующий раз сказать Картеру,
но воспоминания о сегодняшнем утре были еще слишком свежи. Я давно не подпускала мужчину так
близко. Мое тело изголодалось по любви. Чего греха таить, в глубине души я всегда мечтала о том,