Соблазн

Ширвингтон Джессика

— Нахилиус просил передать тебе: он придет и заберёт то, что тебе принадлежит.

Линкольн напрягся. Изгнанник громко загоготал.

— Выбирай. — Прорычал Линкольн.

Никто бы не смог отрицать того, что, когда Линкольн находился в своём боевом режиме, он был смертельно опасен. Впрочем, как и его противники.

— Выбрать? — Шотландец-изгнанник сдержанно облизнул свои губы. — Так любезно с твоей стороны. Я думаю, что выберу обезглавливание для тебя, и что-то более … присядь-мне-на-колени для неё. — Он посмотрел на меня, сотрясаясь от смеха.

Он

мог чувствовать меня, мог чувствовать мою силу. И, конечно же, зная, что он меня чувствует, и то, что он слышал про меня — он должен был бежать отсюда в ужасе. Но вместо этого, будучи самым настоящим изгнанником, он лишь смеялся мне в лицо, смакуя грядущий бой.

Линкольн был готов, он выбросил руку вперед, преграждая изгнанника и прижимая шею противника к своему предплечью. Это отвлекло их и заставило потерять концентрацию. Это было все, что я смогла увидеть перед тем, как мой собственный пугающий экс-ангел начал совершать выпады в мою сторону.

Почему они все знают, как драться?

Складывается впечатление, что все изгнанники, попавшие на Землю и принявшие человеческую форму, даже не зная ни одной хорошей техники, знали то, как нужно драться. Тяжело. К счастью, благодаря многочасовым тренировкам и ангельским качествам, как бороться, знала и я.

Мы обменивались ударами. Хоть я и довольно высокая для девушки, мой же противник был достаточно высоким для мужчины. Пару раз он неплохо попал по моему лицу. Но так как противник отдавал предпочтение ударам правой рукой, я просто продолжала двигаться в одном направлении, подбираясь ближе и не позволяя взять над собой верх. У меня получилась хорошо серия ударов по его ногам, и он уже пошатывается. Я еще не до конца приземлилась на обе ноги, пытаясь завершить комбинацию, которая сбила бы его, как изгнанник споткнулся.

С правой стороны разлилась яркая вспышка света. Я знала, что это было, но все равно посмотрела. Линкольн, держа шотландца в захвате, тоже повернулся. Я увидела, как Линкольн метнул в изгнанника свой кинжал. Чего я не смогла увидеть, это кулак моего противника, попадающий мне точно в ухо. Это был подлый удар, но эти парни и так не обладали моральными принципами и не соблюдали боевую этику. Я потеряла равновесие и почувствовала тепло, которое могло быть только моей кровью, стекающей по шее. Я упала, точно зная то, что изгнанник набросится на меня сверху.

Моя рука инстинктивно метнулась к кинжалу. Пальцы яростно сжали рукоятку.

Когда он бросился на меня сверху, я решила немного отклониться. У меня было достаточно времени для этого. Если бы я не колебалась, то смогла бы вытащить свой кинжал.

Но вместо этого, моё плечо проехалось по гравию, и я быстро перевернулась на спину, собираясь избежать броска. Он настолько сильно со мной столкнулся, что я почувствовала, как позвоночник вдавился в землю. Я закричала, дважды ударив противника по лицу, но он находился слишком близко, и у него было преимущество. Он наступил коленом мне на живот, отвёл кулак назад и собрался сделать то, от чего мне стало бы очень больно.

Но он не ударил.

У него не было и шанса.

Все, что я увидела, так это, как кинжал Линкольна насквозь пронзил грудную клетку изгнанника. Яркий ореол света охватил его, и он исчез.

Линкольн стоял надо мной, сильный и готовый ко всему. Я посмотрела в его глаза, полные боевого огня. Секунды хватило на то, чтоб его взгляд смягчился. Он вытянул руку и помог мне встать. Ладонь была теплой и такой настоящей. Он приподнял меня и обхватил, помогая идти.

— Я не смогла.

Я хотела объяснить, извиниться. Я сильно его подвела, ни сделав при этом ни шага. Я подвергла опасности не только себя, но и всех нас.

Мы медленно уходили с места происшествия. Тела изгнанников исчезли, но вокруг нас были десятки убитых бездомных, десятки мертвых людей, о которых никто не спросит, и смерти которых никто даже не заметит. Изгнанники не испытывали никаких трудностей, убивая этих людей. Уходя оттуда, я чувствовала себя по-настоящему ужасно. Но у нас не было выбора. Позже мы анонимно позвоним в полицию и сообщим о случившемся. Мы не могли рисковать, позволяя затянуть себя в расследования преступлений, которые никогда не смогли бы объяснить.

— Ты хорошо справилась. Я больше не могу их почувствовать. — Сказал Линкольн, оглядываясь вокруг. — А ты? — Он говорил с непривычной озабоченностью.

— Нет. — Сказала я, уставившись в пол. — Ты знал, о чем они говорили? Кто этот Нахилиас?

Линкольн замешкался:

— Да так, любитель создавать проблемы. Тебе не стоит беспокоиться.

— Вот как. — Сказала я, смотря на него. Линкольн отвернулся.

Поддерживая, он сильнее сжал мою талию:

— Должно пройти некоторое время. То, через что ты прошла там … в пустыне. Это нормально, что тебе требуется больше времени.

— Ты недоволен мной, я же вижу. — Сказала я, содрогаясь от боли в ушах и шее.

— Какое первое правило ведения боя, Вайолет? — Заговорил он своим голосом для тренировок. На этот раз моё недовольство руководствовалось не болью, а тем, что мне пришлось признать совершённую глупость.

— Никогда не отводи глаз от противника.

— Именно. — Больше он ничего не сказал. Мы оба знали, случившееся было целиком на моей совести.

Когда мы завернули за угол, выходя из тесной улицы, он, словно защищая, прижал меня ближе к себе. Мне нравилось быть в его объятиях, окруженной теплом его тела. Мне так хотелось получить шанс узнать, кем мы являлись друг другу.

— Нам надо убраться отсюда, чтоб я подлечил тебя.

Одетый в лохмотья мужчина резко привалился к стене у дороги, когда мы проходили мимо. Практически пустая бутылка вывалилась из его рук, громко звеня по мостовой. Я посмотрела вниз и остановилась.

Я почувствовала что-то. Это были не ощущения, а что-то другое. Запах затхлости.

Я нагнулась и подобрала бутылку. Но я не подумала о последствиях, и поплатилась за это, когда выпрямившись, почувствовала жгучую боль, которая прошлась по всем частичкам моего тела от шеи до висков.