Соблазн
Шрифт:
— Знаешь, тебе стоит бережней относиться к своим друзьям Грегории, особенно когда они без сознания.
— Это говорит девушка, которая пару дней назад ударила своего мужчину! — Сказал Спенс, широко раскинув руки, словно не понимая разницы.
Я покраснела. Лежать на коленях у Линкольна и слышать, как кто-то другой называет его моим мужчиной, было неловко. Линкольн сделал вид, что смотрит в другую сторону. Но он сдерживал улыбку.
— Эден, у тебя нет стойкости. Давай! — сказал Спенс, протягивая мне руку.
— Не
Он был прав. Я была совершенно измотана, но все равно села и позволила Спенсу поднять меня. Сейчас не время для слабости.
Я огляделся по сторонам. Мы оказались в совершенно новой комнате. На самом деле это была очень, очень старая комната. Все остальные медленно двигались по ней, изучая символы на стенах.
Азим стоял на коленях.
— Он молится? — спросила я Линкольна. Тот кивнул.
На одной стене висела картина с изображением Горы Неба, и казалось, что над всей горой опустился занавес. На следующей стене занавес частично закрывал деревянный ящик с золотой крышкой, на котором стояли две величественные птицы с распростертыми крыльями. На третьей стене были три фигуры в человеческом обличье. Одна была выкрашена в яркие цвета, другая — в темные, а третья… выцветшая, почти прозрачная. Три фигуры, каждая в маленькой серебряной короне, стояли вокруг большой чаши, которая покоилась на очень длинном стебле. Все трое вытянули руки и кровью из их запястий стекала в чашку. Другая рука лежала на плече той, что слева, так что они все были связаны.
Я бросила взгляд на последнюю стену… она была без картин, ее словно никогда даже не красили.
Найла и Редьярд стояли очень близко, держась за руки и перешептываясь.
— Это плохая новость, — сказал Сальваторе у меня за спиной. Я повернулась, чтобы посмотреть, о чем он говорит, и обнаружила, что смотрю на те же вещи, которые привлекли всеобщее внимание.
— Ты так думаешь? — Со злостью бросила ему Зои. Она указала рукой на чашу, которая балансировала на длинном деревянном стебле. Точно такая же, как на картине.
— Перестань быть сукой, — вмешалась Магда, произнеся свои первые слова за день.
— Что? У тебя есть патент на это или как? — Зои повернулась, ее гнев заставил песок закружиться у ног.
Магда посмотрела на миниатюрную песчаную бурю Зои.
— Ты не оторвешь его от земли, — предупредила она.
— Леди, я могу построить вокруг вас замок из песка еще до того, как вы поймете, что происходит, — сказала Зои, делая шаг вперед, бросая вызов Магде.
Наверно я слишком рано очнулась.
Магда хотела сказать что-то еще, но Гриффин встал между ними.
— Прекратите! — Крикнул он, глядя на Магду. Она отвернулась, ее рука потянулась к сапфиру на шее, будто он мог защитить ее.
У меня кружилась
— Нам нужно отвезти Вайолет обратно в отель, и думаю, нам всем нужно убираться отсюда. Сейчас же, — приказал Гриффин.
Он подошел ко мне, когда Линкольн помог мне встать.
— Я в порядке, — пробормотала я, но они просто проигнорировали меня.
Вот тебе и сила.
— Дай угадаю. Вайолет нуждается в вас обоих, чтобы спасти ее сейчас. — Сказала Магда себе под нос, выбегая из комнаты в туннели.
— Да что с ней такое? — слабо спросила я, пытаясь понять, в чем ее проблема.
— Она… она просто устала, — сказал Гриффин. Но я больше на это не куплюсь. Судя по выражению лица Гриффина, он тоже.
Когда мы все вышли, я заметила, что Сальваторе держится очень близко к Зои, которая все еще кипела от злости. Он как будто собирался защищать ее.
Глава 29
«Любовь — это единственный огонь, который достаточно горяч,
чтобы растопить железное упрямство воли существа».
Александр Макларен
Я проснулась в полной растерянности и обнаружила, что лежу в постели в отеле, а потом вздрогнула, заметив, что рядом кто-то есть.
— Это всего лишь я, — успокаивающе сказал Линкольн, закрывая книгу, которую читал.
— Привет, — хрипло сказала я. Мне снился знакомый сон. Тот же самый, который я часто видела в последние дни. Я сосредоточилась и попыталась удержать сновидение, притянуть к себе. Но в тот момент, когда я почти дотронулась до него, оно полностью растворилось. Единственное, что осталось после — это то же чувство одиночества, печали и запаха лилий.
Линкольн улыбался, разглядывая меня. Он повернулся, опираясь на локоть. По тому, как он двигался, как переносил свой вес, как медленно вдыхал и выдыхал через нос, я вдруг осознала, что мы в одной постели или, по крайней мере, на одной кровати.
— Как ты себя чувствуешь?
Как параноик.
Я улыбнулась в ответ, хотя моя улыбка была не такой уж легкой, и попыталась отогнать ощущение, что упускаю что-то важное.
— Думаю, лучше. Что случилось? Помню, мы садились в машину.
— Ты потеряла сознание, когда забиралась в салон, и свалилась на Азима, — сказал он.
Я не могла оторвать от него глаз. Его волосы были влажными. Он переоделся в брюки и светло-голубую рубашку с закатанными рукавами, так что я могла видеть светлые волосы на его загорелых руках. Он выглядел божественно.