Соблазнение в академии
Шрифт:
— Поговорила? — шепотом спросила я, перегнувшись через Есению.
— Потом расскажу, — также тихо ответила она.
— Доброго вам утра, судари и сударыни, — начал урок Греков. — Сегодня мы приступим к созданию циферблата. Достаньте заготовку.
Пока мы копались в деталях, наставник начертил на доске большой круг.
— Вы можете создать хронометр, который будет отсчитывать только секунды или минуты. Это важно, например, зельеварам для того, чтобы не переборщить с кипячением или насыщением энергией.
По
— Также вы можете создать именно будильник, который будет работать как обычные часы, но отзываться только на нужное вам время.
Наставник стер деления и написал несколько слов в разных частях круга: "подъем", "первое занятие", "обед", "третье занятие", "отдых", "сон".
— Названия условны, у каждого из вас есть свои важные дела, которые не хотелось бы пропустить.
Наша небольшая группа завозилась, тихо перешёптываясь.
— Давай ты сделаешь секундомер, а я будильник? — предложила Есения Вере.
Греков дал нам время пофантазировать, потом снова все стер.
— А ещё вы можете создать циферблат, отсчитывающий дни, месяцы или даже года.
На доске появились названия отдельных дней, для меня большинство из них было совершенно бессмысленно, но, наверное, важно для наставника. Я понимала только несколько. Первое Листопада — начало занятий, четвертое Студеня — день рождения наставника, пятнадцатое Снегогона — праздник Солнцеворота, шестнадцатое Капеля — весенний карнавал.
— Такой артефакт всегда напомнит вам о важных датах, но… — тут наставник стер все надписи и, повернувшись к нам, с улыбкой сказал, — этот проект вы можете делать факультативно. Для нашей работы такие большие отрезки времени не подойдут, мы просто не успеем его настроить. Наш предел — седьмица.
Я решила сделать будильник на пять минут — ровно такой отрезок можно было записать на один хранитель. И для меня, и для актеров будет удобно иметь перед глазами напоминание об оставшемся времени.
После артефакторики поговорить с Верой не получилось. Они с Есенией торопились на зельеварение, а у меня по расписанию стояло сценическое мастерство.
На прошлой седьмице на занятии было только пятеро иллюзионистов с двух старших годов, но сегодня я познакомилась с новенькими. Их тоже было только двое — улыбчивый, но молчаливый Георгий и нервный, непоседливый Родион.
— Начнем с дыхания, — наставница Маркова улыбнулась всем с такой теплотой, словно видела перед собой любимых внуков. — Медленный вдох, задержка, выдох. Расправьте лёгкие, наполните мозг кислородом, а слова силой и уверенностью.
Я видела, как Гоша и Родион недоуменно переглядываются, но старательно повторяют за наставницей. Остальные выполняли упражнение безропотно, привычно и даже с удовольствием.
— Теперь разминка
Тихон сдавленно хмыкнул, Даша качнула головой, Миша склонил голову, пряча улыбку. Фантазия у наставницы была богатая, но…
— Схрон у дракона, Мирон у схрона. Броня на Мироне, Мирон в драконе, — радостно протороторила наставница.
Всегда серьезный Леша закатил глаза, Тихон улыбался во весь рот. Новенькие снова переглянулись.
— И вторая. Вор украл мой артефакт — это факт. Скоро ждал его удар, древний дар врага подрал, — со счастливой улыбкой выдала новый "шедевр" наставница.
Мы с Дашей слаженно вздохнули. Ближайшие месяцы нам предстоит повторить эту белиберду сотни раз. И первые десятки раз — сегодня.
— А теперь создание образа, — сказала Маркова, закончив пытать нас скороговорками. — Начнём с привычной тренировки. Задумывайте образ известного всем наставника. Продумайте осанку, походку, движения. Как он говорит, как держит голову, где делает паузы. А остальное постараются угадать, чей образ вы выбрали.
Я неоднозначно относилась к предмету наставницы Марковой. С одной стороны, любой иллюзионист должен знать принципы актерской работы изнутри, а с другой — никто из нас не собирался быть актером.
Когда я попала на первое занятие сценического мастерства в прошлом году, я была точно в таком же недоумении, как и Гоша с Родионом. Думала, что буду слушать теорию, а вышло, что меня саму заставили играть.
— Здесь нет никакой теории, — рассмеялась пожилая наставница, когда я всё-таки решилась спросить ее. — Вы должны это почувствовать и прочувствовать. Только так.
Но каждый раз выходя на сцену, чтобы отыграть выбранное наставницей задание, я первые секунды чувствовала себя глупо и неуютно. Потом это проходило, я увлекалась, появлялся необъяснимый азарт, и окончание занятия всегда казалось преждевременным и внезапным.
На обед я шла, гадая, присоединится ли к нам Маша или снова уйдет в общую столовую. Ответ я получала, даже не успев дойти до калитки.
— Зачем ты рассказала все подружкам?! — налетела на меня Марийка. Сестра запыхалась, щеки раскраснелись — видимо, девушка бежала, чтобы меня догнать. — Уже вся академия знает?!
— Знает что, Маша? — мягко спросила я, хотя все внутри протестовало против ее тона.
— Ты совсем не умеешь хранить секреты?! — продолжала напирать сестра.
Я огляделась. Улочка была пуста, но я все-таки толкнула калитку и пошла за дом, зная, что сестра последует за мной. Села на качели, оставив Марийку стоять.
— Какие секреты, Маша? — спросила ровным голосом. — Разве ты мне доверяла какие-то тайны?
— Ты знаешь, о чем я! Ко мне подходила твоя Вера! Пыталась выставить меня влюбленной дурой!