Соблазненная во тьме
Шрифт:
– S'i, mi amor! Es todo para ti... (Да, любовь моя. Это все для тебя...)
Вслепую найдя сосок Селии, Малыш, наконец, взял один из них в рот, начав сосать их грубыми, болезненными втягиваниями. Его бедра двигались как поршень. Более того, было очевидно, что парню отчаянно нужно кончить и, судя по тому, как крепко он держал Селию, не оставалось сомнений в том, что он убил бы любого, кто посмел бы его остановить.
Наконец, издав звук, похожий на вопль умирающего животного, Малыш толкнулся в Селию последний раз. Публика зааплодировала,
Быстро извинившись, Калеб помог Котенку подняться на ноги и покинул комнату, в поиске провожатого и своей комнаты.
Глава 10
Несмотря на сухость во рту, Мэттью сглотнул. Если бы он не был в курсе реального положения дел, то заподозрил бы, что у Оливии имеются некоторые телепатические способности.
Все еще сидя на неудобном стуле, он старался не привлекать внимания к своей растущей эрекции, угрожающей в скором времени стать слишком очевидной. Глаза Оливии были сфокусированы на нем, но вот ее пристальный взгляд... казалось, проходил сквозь него, и видел то, что было недоступно ему. Ее глаза были полны слез, но по непонятной причине, Мэттью сомневался в том, что они имели хоть какое-нибудь отношение к рассказанной истории. И учитывая то, сколько чувств она вложила в свое повествование, Мэттью счел этот факт весьма тревожным.
Внезапно, его разум заполнили нежелательные образы молодой женщины, одетую в обтягивающую белую кожу, с огромным искусственным членом в руках, и ему стало интересно, какого это, быть вынужденным сосать его на глазах у целой толпы незнакомцев. Член Мэттью сильно дернулся, в очередной раз ставя своего хозяина в неловкое положение. Молчаливо укорив себя, он вздохнул и положил лодыжку на колено, чтобы получше спрятать свое возбуждение.
Пощелкав несколько раз ручкой, тем самым стараясь хоть чем-нибудь занять свои пальцы, он написал имена: "Малыш", Нэнси и Селия (фамилия не известны).
– Значит, получается, именно той ночью и состоялась ваша первая встреча с Рафиком и Фелипе. Вы знаете, что случилось с Малышом или Нэнси? Чем закончилось их пребывание в этом доме? Их похищение тоже дело рук Калеба?
Оливия нахмурилась и казалось, что какое-то время она не могла сфокусировать на нем свой отсутствующий взгляд.
Несмотря на распространенность явления Стокгольмского Синдрома, он не мог понять ее чувств к похитителю. По мнению Мэттью, у этих чувств просто не было оснований. Но, тем не менее, он должен был признать, что многие вещи, рассказанные Оливией, достойны восхищения. Последние четыре месяца она провела в компании работорговцев, наркодилеров, похитителей детей, и убийц, но каким-то немыслимым образом, ей удалось сохранить некоторую наивность и непомерную силу, которую у нее, очевидно, было не отнять.
– Я не знаю, что с ними произошло. В последний раз, когда я их видела, они оба были живы. С Малышом, скорее всего, все в порядке - он стал любимчиком Фелипе. Нэнси... не знаю. Возможно, она все еще с Рафиком, - прошептала она, не моргая.
– Вы в порядке, мисс Руис?
– спросил Мэттью.
Его эрекция, наконец, начала успокаиваться, и он мог сосредоточиться на вопросах.
Девушка, в конце концов, моргнула,
– Я в порядке, Рид. Просто... да не бери в голову.
Подняв на него глаза, она попыталась улыбнуться, но ее попытка была безуспешной, и они оба об этом знали.
– Расскажите мне. Знаю, я не Слоан, но я вас пойму, мисс Руис.
Когда ее улыбка стала искренней, Мэттью позволил себе улыбнуться в ответ.
– Слоан. Я даже не знаю, в чем состоит ее задача. Она всегда такая милая, но меня это почему-то раздражает. Я не считаю ее лицемерной, но знаю, что в ее голове крутится гораздо больше того, что она демонстрирует открыто. Я имею в виду, что она ведь работает на ФБР, так же как и ты. Только она не такая как ты.
– Да? А какой я?
– спросил Мэттью.
Она закатила глаза, - Ты придурок, агент Рид.
– Да и вы не лучше моего будете, мисс Руис, - сухо подметил Мэттью.
Она рассмеялась.
– Ооо, как мило, - слегка поддразнила Оливия, и снова непринужденно рассмеялась, почти как девушка у которой никогда не было никаких проблем.
– Значит, вам не нравится Слоан, - перефразировал он.
– Почему?
– Я не говорила, что она мне не нравится, Рид. Ты всегда переиначиваешь мои слова, - пожурила она.
– Думаешь, я не заметила, как ты намекнул на то, что именно Калеб похитил Малыша и Нэнси. Это не мог быть он, ведь он был со мной, помнишь?
Усмехнувшись, Мэттью замотал головой, - Я вовсе не намекаю, мисс Руис. Я задаю вопросы. Это моя работа. К тому же, нам обоим известно, что их похитил он. Возможно, он сделал это не сам, но приказ отдал именно он. Хотя, появление дополнительных эпизодов похищения в списке обвинений против него, вряд ли что-нибудь изменит.
После этих слов, Оливия надолго замолчала, и как показалось Мэттью, о чем-то задумалась.
– Ты все время говоришь о нем так, будто он живой, Рид, хотя я тебе уже сказала, что... это не так.
Ее глаза снова наполнись не пролитыми слезами, и Мэттью было очень сложно на них не реагировать. Независимо от того, что он думал про этого Калеба, Оливия, безусловно, испытывала к нему глубокие чувства.
– Почему вы так сильно печетесь о нем, мисс Руис?
– настаивал он.
Он банально этого не понимал, и это раздражало его больше, чем следовало.
– Он ужасно к вам относился. То, что он делал с вами... не говорите, что вы этого хотели. Я вам не поверю.
Оливия снова уставилась в пустое пространство, но теперь уже говорила даже сквозь слезы, - С ним тоже произошло множество ужасных вещей, Рид. Его спина была сплошь покрыта шрамами от плети, и по его собственному признанию, это произошло с ним в очень раннем возрасте.
Не сдержавшись, Мэттью усмехнулся, и Оливия подняла на него сердитый взгляд.
– Я не идиотка, Рид. Я знаю, что та херня, которую он со мной вытворял, была ужасной, но я, мать его, выжила. И поверь мне, такими монстрами как Калеб не рождаются, ими становятся. Кто-то избивал его, кто-то делал с ним ужасные вещи, и единственный человек, который ему помог - Рафик - сделал из него убийцу. У него не было никого, похожего на тебя или Слоан, или гребаного ФБР, чтобы помочь ему. Он пережил все это сам, и, хотя я и не могу простить его, но я его понимаю.