Соблазнённый
Шрифт:
— Я не могу бросить родителей. Я могу быть бунтаркой, но это должно быть только на лето, — я вздыхаю. — Я скучаю по ним и по своему месту для чтения на вершине холма. Тебе стоит приехать и посмотреть на него. Вид великолепный.
Доминик не спеша пережевывает кусок мяса и кажется самым спокойным человеком на свете, но его плечи напрягаются.
— Рад быть хорошим мимолётным увлечением, Камилла.
Ненавижу, когда он так меня называет. Как будто возводит между нами стену.
Я
— Ты не интрижка. Это началось так, но ты сразу же поднялся.
Его взгляд устремляется в мою сторону.
— Да?
— Да. Ты такой ублюдок, который отказывается следовать правилам интрижки.
Его губы подрагивают.
— Правила никогда не были моей фишкой.
— Ясно. — Я погладила тыльную сторону его руки большим пальцем. — Я говорила об этом раньше. Я влюблена в тебя. Я хочу посмотреть, к чему это приведет. Мы будем в разных странах, но, возможно…
Он убирает свою руку из-под моей.
— Я не буду делать это на расстоянии. Мы слишком физически близки для этого.
Мое горло сжимается при мысли о том, что не смогу прикасаться к нему, когда захочу. Это пытка.
— Дашь мне время подумать об этом? — спрашиваю я. Должна быть какая-то золотая середина во всем этом.
Определенно.
Надеюсь.
Доминик делает паузу, чтобы раздразнить меня или подумать, понятия не имею.
— Я не из тех, кто ждет.
— Попробуй для меня. — Я снова беру его руку в свою, поднимаю и целую ладонь. — Пожалуйста.
— Если я буду ждать, ответ будет благоприятным для меня?
— Ты не всегда можешь получить то, что хочешь, Дом.
— Конечно могу. Я буду ждать, только если ответ будет положительным.
— Перестань быть таким сложным и просто постарайся быть терпеливым.
— Смотря что. Ответ будет «да», верно?
— Дом!
— Вместо того чтобы ждать… — он прерывается, его голос темнеет одновременно с игривостью и серьезностью. — Я женюсь на тебе, прикую к своей постели, буду трахать и засуну в тебя как можно больше детей. Ты будешь связана со мной навечно, и ни о каких гипотетических гребаных мужьях не может быть и речи.
Моя челюсть едва не падает на пол. Я хочу этого.
Почему, черт возьми, я так сильно этого хочу? Я едва сдерживаюсь, чтобы не прижаться к его коленям и не умолять о той картине, которую он нарисовал в моей голове.
Когда я теряю дар речи, Доминик протяжно и глубоко вздыхает.
— Думаю, я могу попытаться быть терпеливым.
— Merci (с фр. Спасибо)! — я визжу, наклоняюсь и целую его долго и грубо. Меня не волнуют посторонние. Тот факт, что Доминик ждет моего ответа, заставляет счастье бурлить во мне.
Когда я отрываюсь, он смотрит на меня с игривым, но ласковым блеском. Я снова погружаюсь в пасту с новым аппетитом.
—
Я закатываю глаза.
— Дом!
— Что? Я сейчас молюсь, чтобы ты забеременела, тогда мне не придется долго терпеть.
— Ты теперь молишься?
— Эй, если это удержит тебя здесь, я пойду в каждую церковь, мечеть и храм и встану на колени.
— Ух ты, да это просто дьявольское намерение.
— Дьявол? Какой дьявол? — он смотрит вокруг с притворной невинностью. — Ты сказала, что я ангел с самым ярким нимбом, помнишь?
Моя голова откидывается назад со смехом. Мне нравится наше легкое подшучивание друг над другом. Не думаю, что смогу забыть об этом.
В моей голове уже проносятся картинки, как я буду делать это каждый день. С Домиником будет нелегко жить. Он сложный. Его ум устроен по-другому. Он всегда будет пытаться выкрутиться. Но мне нравится в нем все это и даже больше.
Папа говорил, что моя любовь к острым углам может привести меня к гибели, но с Домиником я готова рискнуть. Я никогда не любила нормальных, а этот мужчина настолько далек от нормальности, насколько это возможно.
Я уже собираюсь ответить что-то умное, как вдруг темнота окутывает мое зрение. Я моргаю, но чернота не уходит. В ушах раздается протяжный гул. Мое тело содрогается, и Доминик становится неясным.
— Кам!
Сильные руки окружают меня, но я падаю. Я не чувствую ни ног, ни рук, но я падаю.
Вниз.
Вниз.
Вниз…
— Дом… я не чувствую себя так… г-хорошо… — Даже слова звучат невнятно, как будто у меня нарушена речь.
Официант, который был раньше, наблюдает за мной с легкой ухмылкой. Я узнаю его. Таксист, от которого у меня мурашки побежали по коже, когда в первый раз пришла в квартиру Доминика.
Я пытаюсь покрепче сжать бицепс Доминика, сказать ему, чтобы он бежал, но у меня не получается.
Мир становится черным.
Глава 23
К этому моменту вы, возможно, задаетесь вопросом: кто такой, черт возьми, Аид? И что случилось с той прекрасной француженкой, которая заставляет Доминика Джонсона сходить с ума?
Всему свое время.
А теперь присаживайтесь и слушайте внимательно, потому что это будет важно.
Есть старая поговорка: каждой истории нужен старый добрый злодей. Вы могли бы подумать, что Доминик Джонсон и есть злодей этой истории. В конце концов, он злобный, манипулирующий и лжец.