Соблазнить герцогиню
Шрифт:
Шарлотта же в изумлении таращилась на захлопнувшуюся за ним дверь.
– Нет, не это. Покажите другое. – Филипп отодвинул в сторону ожерелье, которое ювелир выложил на прилавок.
Дверь скрипнула у него за спиной. Похоже, в магазинчик явился очередной любопытный, чтобы поглазеть на герцога Радерфорда. Черт бы их всех побрал, этих провинциальных идиотов!
А может, он зря зашел в ювелирную лавку Хенли-ин-Арден [1] ? Но если бы он остался дома, если бы еще хоть
[1]Хенли-ин-Арден – городок в графстве Уорикшир в центральной части Англии. – Здесь и далее примеч. пер.
А может, действительно следовало признаться?… Но он не мог сделать это из-за своей проклятой гордыни. Ведь ему стоило немалого труда сказать жене о том, что у него уже полгода не было любовницы. Правда, он умолчал о том, что у него все это время вообще не было женщины. Но сказать, по какой причине…
Нет-нет, он не мог ей об этом сказать. Как не мог сказать, почему насильно привез ее сюда, в Уорикшир. И почему купил для нее арфу. К счастью, у него все-таки хватило ума сжечь то ужасное стихотворение, но он, черт бы его побрал, написал новое. И если бы он показал его Шарлотте…
Она, конечно же, посмеялась бы над ним. Или, что еще хуже, пожалела бы его.
Тут ювелир убрал наконец-то ожерелье и спросил:
– А может, ваша светлость посмотрит браслет или нашу коллекцию колец? Или, быть может, брошь? У меня есть брошь, которая…
– Брошь подойдет, – перебил Филипп, поморщившись. Толстяк ювелир все больше его раздражал. У этого человека были лохматые седые брови и мясистый подбородок, подрагивавший при каждом его слове. К тому же этот субъект, очевидно, полагал, что с покупателями следовало говорить как можно громче.
– И еще, ваша светлость…
Филипп резко вскинул руку, призывая ювелира помолчать. Нахмурившись, тихо сказал:
– Умоляю вас, молчите, пока я не прикажу вам говорить.
– Да, ваша… – Ювелир затих под свирепым взглядом Филиппа. Судорожно сглотнув, он шепотом добавил, – Светлость.
Филипп покосился на пожилую даму с дочерью. У обеих были лошадиные лица, так что не оставалось ни малейших сомнений: эти особы – именно мать и дочь. И они уже несколько минут подбирались к нему все ближе и при этом таращились на него, раскрыв рты.
Тут дамы подошли к нему еще на шаг, и Филиппу вдруг почудилось, что рты их источают запах сена и клевера. И казалось, что рты эти раскрывались все шире…
Филипп взглянул на дам, прищурившись, и обе, тихонько взвизгнув, тотчас же выскочили из магазина, чуть ли не сбивая друг друга с ног. С облегчением вздохнув, он снова повернулся к ювелиру.
– Добрый день, мистер Споффорт… – послышался вдруг знакомый голос. – Скажите, разве его светлость не напоминает своего дедушку?
Чуть повернув голову, Филипп увидел леди Грей и снова вздохнул. Ювелир же, расплывшись в улыбке, закивал:
– Да-да, очень напоминает. Прямо-таки точная копия. Можно сказать, что у обоих – одно и то же лицо.
Покосившись
– Не ожидал от вас, миледи, столь бестактного замечания.
Ювелир тотчас же потупился и принялся перебирать в одном из ящиков какие-то украшения. Потом вдруг воскликнул:
– Вот она, ваша светлость! Самая лучшая наша брошь! Лучшая во всем Уорикшире!
Филипп бросил взгляд на уродливое украшение, которое выложил перед ним ювелир. Драгоценные камни всех цветов напоминали хвост павлина, и эта вещица размером была едва ли не с его ладонь. Любая женщина, осмелившаяся приколоть к груди эту брошь, наверняка рухнула бы на пол под ее тяжестью.
– О, как красиво… – заворковала рядом с ним леди Грей. – Герцогу подобает дарить именно такие подарки. Вы со мной согласны, ваша светлость?
Филипп даже не взглянул на Джоанну.
Ювелир же, снова просияв, воскликнул:
– Совершенно верно, миледи! Однажды дедушка его светлости заказал подобное украшение для своей жены. Правда, оно было еще более изысканное, чем это. – Перехватив гневный взгляд Филиппа, мистер Споффорт поспешно добавил: – Но если вам, ваша светлость, эта брошь не нравится, то мы сможем заказать другую, даже более роскошную, чем подарок вашего дедушки.
– Уж лучше я возьму эту, – процедил Филипп сквозь зубы.
Ювелир с улыбкой закивал, а леди Грей тихо прошептала:
– Все такой же надменный и самодовольный… – Слова эти, конечно же, относились не к мистеру Споффорту.
– У вас есть какие-нибудь сережки? – поинтересовался Филипп. – Что-нибудь простое. И вместе с тем – элегантное. – Ему вспомнились синие глаза Шарлотты, и он добавил: – Лучше всего подойдут сапфиры, пожалуй.
Ювелир ненадолго задумался, потом кивнул:
– Да, мне кажется, у нас есть нечто подобное. Но мне надо посмотреть… Если вы позволите, я хотел бы удалиться на минуточку. – Он поклонился и попятился. Споткнувшись о коробки, стоявшие за его спиной, едва не упал и что-то пробурчал себе под нос. Снова поклонившись, исчез за дверью.
А Филипп, глядя прямо перед собой, тихо сказал:
– Ты ошибаешься. Я нисколько не похож на своего деда.
Леди Грей, стоявшая с ним рядом, промолчала. Оба ждали возвращения ювелира. Через несколько минут он появился и с торжественным видом объявил:
– В данный момент у нас имеются лишь эти сапфировые серьги. Боюсь, они слишком маленькие. – Он открыл коробку, показав два сапфира в форме овала размером со слезу. – Но если пожелаете, ваша светлость, то я могу распорядиться, чтобы…
– Нет-нет, не надо. Я возьму эти.
– О, замечательно! – Мистер Споффорт снова просиял. – Рад был услужить вам, ваша светлость.
Несколько минут спустя Филипп и леди Грей покинули ювелирную лавку. Какое-то время оба молчали.
Наконец леди Грей проговорила:
– Я никогда не была любительницей сапфиров, милорд. И если в будущем вы захотите подарить мне что-нибудь из драгоценностей, то я бы посоветовала вам приобрести украшения из жемчуга. – Герцог по-прежнему молчал, и Джоанна, нахмурившись, спросила: – Или вы вообще не намерены ухаживать за мной?