Соблазнительная цветочница

Грэхем Линн

— А когда ты заходил в нашу комнату в замке?

— То же самое. — Он пожал плечами, давая понять, что тема закрыта.

Алехандро оказался более чувствительным, чем она думала. Это открытие скорее смутило ее, чем обрадовало. Теперь Джемайма могла представить, как он страдал, решив, что она изменила ему с Марко.

Ему даже не нужно было любить ее. Марко нанес удар в самую сердцевину его гордости, инстинкта главы и защитника семьи. Разрушения оказались опустошающими.

Джемайма долго лежала без сна. Алехандро сказал, что ему нужно до утра

сделать одну работу. А может, он просто хотел остаться один? Ей не спалось, она хотела быть с ним, но из гордости решила не ходить к мужу. Он не был слабым, так почему она должна быть? Поддаться любви было слабостью, если это любовь к мужчине, который сам не любит и презирает любую попытку предложить ему утешение.

Лишь ненадолго Джемайма погрузилась в беспокойный сон. Она проснулась в три часа ночи. Отбросив простыню в сторону, она все-таки отправилась на поиски Алехандро.

А когда нашла, оказалось, он все еще способен ее удивить…

Глава 10

Джемайма сразу же поняла, что он пьян. Это определение было впечатано в ее сознание еще в детстве, когда тяжелые мужские шаги, сопровождаемые причитаниями матери, заставляли ее холодеть от ужаса перед надвигающимся скандалом. В результате сама Джемайма никогда не пила больше одного бокала и могла выйти замуж только за того, кто не имел пагубной склонности.

Но возможно, именно поэтому Алехандро оказался так чувствителен к действию алкоголя. Омываемый лунным светом, он расслабленно лежал в шезлонге. Без обуви, в расстегнутой рубашке, открывающей загорелую грудь. Услышав шаги Джемаймы, он попытался встать, но едва удержался на ногах, ухватившись за шаткий столик. Его волосы были всклокочены, скулы отливали синевой, глаза непривычно блестели.

— Алехандро? — Это был и вопрос, и приветствие.

Она смотрела, как он пытается сфокусировать на ней свой взгляд.

— Я… не могу… сейчас… разговаривать… с тобой…

— Тебе придется. Все равно это лучше, чем напиваться в одиночку. — Маленькая рука схватила бутылку со столика, прежде чем он успел дотянуться до нее.

На мгновение его лицо исказил гнев — он не привык, чтобы ему мешали делать то, что он хотел. Но потом замер, вероятно сообразив, что застигнут далеко не в лучшем виде.

— Ты напился, и я хочу знать — почему? — решительным тоном потребовала Джемайма.

С явным усилием Алехандро расправил плечи и выдохнул:

— Только не сейчас…

— Мне нужно понять — почему? — уже мягче повторила она.

— Неужели не ясно? Я с самого начала все делал не так! — Его самоконтроль не сработал. — Понимаешь? Все не так!

Джемайма вздохнула:

— Бывает…

— И что, никакого сочувствия? — усмехнулся он.

— Ты провел меня через ад. Ты не заслуживаешь сочувствия.

— Ты заставила меня с ума сходить от ревности, — хрипло проговорил Алехандро. — И так было всегда. Однажды я видел тебя с другим мужчиной, и… этого чувства мне никогда не забыть.

Она нахмурилась:

— Когда это было?

— Еще

до того, как мы поженились. Когда ты решила, что раз я встречаюсь с другими женщинами, ты будешь встречаться с другими мужчинами.

— По-моему, это справедливо, — не смутилась она.

— Вы стояли на улице… он держал тебя за руку… и ты улыбалась ему. — Его глаза помрачнели. — Я не мог этого вынести… Я сделал бы все, чтобы убрать его из твоей жизни… Но это… это чувство так и осталось со мной.

Она вспомнила, как быстро начали развиваться их отношения — после того как Алехандро понял, что у свободы, которую он позволял себе, может быть и другая сторона. Новостью стало то, что с тех пор демон ревности так и продолжал терзать его.

Алехандро бросил на нее осуждающий взгляд:

— Если ты хочешь правды, я тебе ее дам. Для меня было невыносимо, что ты так много проводила времени с моим братом. Я старался реально смотреть на вещи. Я знал, что слишком много времени провожу на работе. Я знал, тебе скучно. Но вы с Марко, казалось, идеально подходили друг другу! Вы казались так близки… Меня это беспокоило, особенно когда у нас все разладилось. Я думал, что теряю тебя. Я начал подозревать, что у вас с Марком не просто дружба…

— Даже когда я была беременна и меня все время тошнило? — спросила Джемайма, желая, чтобы он наконец понял, как нелепы его подозрения.

— Твоя дружба с Марко началась задолго до этого. Он все время звал тебя куда-нибудь, звонил тебе, обменивался всякими шуточками, понятными только вам двоим…

— Наверное, мы так сблизились, потому что оба чувствовали себя отверженными. Он доверил мне свой самый большой секрет, и это заставило меня чувствовать себя избранной, — рассуждала она. — Я и не подозревала, что ты можешь ревновать. Ты ведь никогда этого не показывал.

— Я был слишком горд, чтобы демонстрировать свою ахиллесову пяту. Но ревность изводила меня, искажая все, что я видел, — признался он. — К тому же я думал, ты пытаешься нарочно задеть меня, предпочитая мне компанию Марко.

Джемайма судорожно сглотнула:

— В какой-то мере так и было. Я хотела привлечь твое внимание. Думала, если ты увидишь, как Марко нравится быть со мной, то тебя это тоже заинтересует. Я и не знала, что ты так много работаешь для того, чтобы спасти свой бизнес. Я думала, тебе просто скучно в моей компании…

— С тех пор как мы поженились, у меня было много разных чувств, но скуки я никогда не испытывал.

Лунный свет подчеркивал рельеф его четко вылепленного лица, мужественную красоту его тела. У Джемаймы перехватило дыхание. Ей пришла в голову мысль, что сейчас она любит его гораздо сильнее и глубже, чем в то время, когда выходила замуж. Теперь она более отчетливо видела и его силу, и его уязвимость. Он не был совершенным, но это ничего не значило, потому что и она тоже не идеал. Все, что имело для нее значение, — он никогда не переставал хотеть ее, ни до, ни после их свадьбы. А ревность, с которой, как Алехандро считал, он может справиться?