Соблазнительная цветочница
Шрифт:
Джемайма с ужасом смотрела, что будет дальше. Алехандро повесил портрет на место, а потом ее отец, наклонившись, что-то сказал ему и сплюнул на пол. В тот же момент Алехандро развернулся и, отвесив нахалу оплеуху, распахнул дверь и приказал убираться. Двое рабочих, которых он позвал, подхватили под руки упирающегося Стефана Грея и спустили его вниз по лестнице.
— Ты вовремя, — дрожащим голосом проговорила Джемайма. — Как ты догадался, что здесь что-то происходит?
— Этот человек напугал Марию своей настойчивостью и нежеланием
— Ты, наверное, никогда не простишь, что я не сказала тебе правду, — пробормотала Джемайма.
Алехандро сел рядом, чтобы осмотреть ее голову, на затылке уже появилась шишка.
— Но когда мы познакомились, я давно уже ничего не слышала об отце и решила, что проще сказать, будто он умер, чем рассказывать его… историю.
Алехандро с шипением выдохнул сквозь зубы:
— Теперь я понимаю — почему.
— В полиции в его деле записей на несколько страниц, — призналась Джемайма.
А потом, не выбирая слов, рассказала всю историю своего детства — о необузданности отца, о его постоянных стычках с законом, о пристрастии матери к алкоголю, о гнетущей атмосфере в их доме.
— И все-таки ты смогла найти себе достойную работу, которая позволила тебе стать независимой, — сказал Алехандро. — Я не дурак. Я всегда знал, что есть вещи, о которых ты не хочешь рассказывать. Возможно, я должен был поинтересоваться, но… это никогда не было важным для меня. Я хотел, чтобы ты была моей женой, и мне было все равно, кто ты и откуда.
Джемайма смотрела на него полными слез глазами. После ужасной сцены с отцом все ее чувства были обострены.
— Правда?
— Я никогда не думал уходить от тебя. Я встретил тебя — и все! Дело сделано. Ты помнишь наши выходные? В том домике, что я снял возле отеля? — спросил Алехандро, глядя на нее темными глазами.
Она кивнула.
— Эти дни были самыми счастливыми днями в моей жизни. После этого я уже не мог позволить тебе уйти.
— Но вначале, когда мы только познакомились, ты часто отменял свидания и не звонил, когда обещал.
Алехандро вздохнул:
— Вначале… вначале я пытался бороться со своими чувствами. Я так тебя хотел, что это выводило меня из себя. Я был еще не готов к семейной жизни. К тому же помня, в какую зависимость попал мой отец, я поклялся никогда не влюбляться.
— Думаю, тебя все же беспокоили различия между нами.
— Эти различия только означали, что мы можем дополнять друг друга. А после того как мы поссорились, я понял — ты мне необходима, — возразил Алехандро, его смуглое лицо было серьезно.
— Я думала… — Джемайма замялась. — Я думала, для тебя важен только секс.
— О нет! С этим было бы легче справиться, — усмехнулся Алехандро. — Тогда я еще не совсем понимал… но мне хотелось, чтобы ты всегда была в моей жизни, а не только на выходные, когда я мог приезжать в Англию. Мне так этого не хватало, что единственным
— Я не знала… Ты никогда мне этого не говорил.
— Конечно, не говорил. Я хотел держаться холодно и независимо. Я вообще не из тех, кто привык делиться мыслями. Но я перестал встречаться с другими женщинами, чтобы ты была только моей. Знаю, это я виноват, что ты не могла рассказать о своем прошлом. Очевидно, рядом со мной ты не чувствовала себя в безопасности.
— Я всегда всем говорила, что мои родители умерли, — это было легче, чем сказать правду, — призналась она. — Вот куда ушли те деньги два года назад. Отец угрожал пойти в газету и все рассказать, чтобы оскорбить твою семью.
Алехандро махнул рукой:
— Это ерунда. Пусть делает что хочет. Большинство людей испытывают к подобным вещам лишь мимолетный интерес… Так, значит, он и два года назад тебя шантажировал?
— Да… Я думала, ты станешь стыдиться меня, когда узнаешь, из какой я семьи. Честно говоря, пришлось бы немало потрудиться, чтобы найти среди моих родственников хоть одного приличного человека.
Алехандро взял ее за руки:
— Надо было сразу сказать, что тебе угрожают. Если бы ты дала мне возможность разобраться с этим! Твой отец, как и все шантажисты, увидев, что я не боюсь его, сразу бы сдался.
— А я вместо этого отдала ему все твои деньги… — пробормотала Джемайма, бледная от стыда и смущения.
— Ты просто не подумала. Ты могла бы мне довериться… — Его глаза были полны сочувствия. — Но я не стал для тебя тем, кому можно довериться. Поэтому твой отец и получил над тобой власть.
— Это еще одна причина, почему я ушла от тебя, — призналась Джемайма. — Из-за того, что не видела конца его требованиям. У меня было ощущение, что наш брак проклят и мне лучше уйти.
— Лучше всего тебе было довериться мне. Я бы никому не позволил причинить тебе вред, — твердо сказал Алехандро. — Но у меня слишком вошло в привычку никогда не делиться своими чувствами. Возможно, поэтому наш брак тогда и распался.
Джемайма посмотрела на его грустное красивое лицо и наклонилась, чтобы поцеловать его. На мгновение он замер, но потом с таким жаром ответил на ее поцелуй, что у нее перехватило дыхание. Ее сердце бешено стучало, она прижала свое горящее лицо к его плечу.
— Я уже начала думать, что ты меня больше никогда не поцелуешь, — прошептала она.
— Наверное, я немного перестраховался.
Джемайма удивленно посмотрела на него:
— О чем это ты?
— О нашем трехмесячном соглашении. Три месяца истекли на этой неделе, а потом… потом ты начала как-то странно себя вести. Ну, я и решил, ты снова собираешься уйти от меня и думаешь, как это сделать, чтобы Альфи остался с тобой.
— Господи, я и думать забыла об этих трех месяцах!
— Ты забыла?! — Он был изумлен. — Как о таком можно забыть? У меня это все время из головы не выходило!