Соблазнительное предложение
Шрифт:
– Играю в азартные игры? – услужливо подсказал он.
Эмма скрестила на груди руки, подавив дрожь. Она все еще не согрелась после дороги, а мысли о схожести привычек покойного мужа и Люка тепла не добавляли.
– Так вот чем вы занимаетесь – играете.
– У меня склонность к таким развлечениям, – протянул он и откусил от яйца.
– О, я знаю, как это бывает. – В ее тоне прорезалась горечь. – Знаю, как быстро мужчина может спустить все деньги за карточным столом.
– А-а. Бьюсь об заклад, этот урок вам преподал
– Вы не ошиблись, – сухо подтвердила она.
Люк, хмуро сведя брови, уставился на недоеденное яйцо.
– Если говорить правду, я не играл с лета, проведенного в Лондоне. – Он вздохнул. – Мое последнее пари было слишком дурацким.
– Не хотите рассказать, что случилось?
– Глупое пари между джентльменами. Не стоит приличной игры в карты.
Эмма откусила кусочек говядины.
– Ну расскажите.
Люк опустил взгляд, а когда снова посмотрел на нее, казался совсем юным, каким выглядел, когда спал. Вдобавок еще и сконфуженным.
– Я побился об заклад с лордом Рутгером, что ему потребуется от семи до десяти дней, чтобы уложить в постель миссис Уикерли.
Эмма покачала головой. Действительно, глупо.
– И сколько же ему потребовалось?
– Пять дней. – Люк на дюйм раздвинул большой и указательный пальцы. – Я ошибся вот на столько.
– И вы заключали это пари в трезвом виде?
Он расхохотался:
– Конечно, нет! Я даже не помню, как это произошло. Знаю только, что неделю спустя меня затащили в клуб – хотели доказать, что я написал свое имя в книге для заключения пари. Увы, действительно записал.
– Нет ничего хуже пьяных пари.
Он мгновенно посерьезнел.
– Вы-то откуда знаете?
– Я была замужем всего три месяца, очень беспокойных. Однажды Генри заключил пьяное пари и потерял пятьсот гиней.
Люк вскинул брови.
– И какое же?
Эмма уставилась на тарелку и начала одним пальцем катать по ней яйцо.
– Что в следующем месяце я забеременею.
Люк резко втянул в себя воздух.
– Конечно, сразу они не могли знать, выиграл он или проиграл, но через несколько недель после его смерти ко мне пришел человек, показал расписку с подписью Генри и условиями пари и потребовал либо деньги, либо доказательства моей беременности.
Она поднесла яйцо ко рту и откусила.
– Но к тому времени вы уже остались без денег и не смогли ему заплатить, – сказал Люк.
– Да.
У Люка дернулась челюсть. Он отвернулся.
– Теперь я понимаю, почему вы презираете азартные игры.
– Я их в самом деле презираю.
Люк проследил за тем, как она положила яйцо обратно на тарелку, затем посмотрел ей в глаза.
– Значит, вы не играете, – пробормотала Эмма. – В таком случае, чем же вы занимаетесь? Куда ходите?
– В таверну. Пью эль.
Она не могла на него смотреть, поэтому уставилась на свой недоеденный ленч.
– Вы там… ищете
– Нет.
Он ответил мгновенно – и словно одним махом развязал стянутый узел у нее в животе. Эмма не сдержала резкого вздоха облегчения.
Люк помолчал, затем слегка насмешливо спросил:
– А что?
– Мне не нравится думать, что вы ложитесь рядом со мной после того, как лежали с кем-то еще.
– Ревность? – негромко спросил он.
– Вот еще. – Какая ложь! И она это знала, и, вероятно, он тоже. – Просто мне не нравится выполнять роль сточной канавы для мужчины. Я уже побывала в этой роли, больше не хочу.
Люк долго смотрел на нее загадочным взглядом голубых глаз с непроницаемым выражением лица. Затем очень спокойно произнес:
– Если бы Генри Кертис был жив, я бы сам разорвал его на кусочки. – В его голосе послышалась безысходность. – Эмма, пока мы с вами лежим в одной постели, хоть с «отношениями», хоть без, я не прикоснусь ни к какой другой женщине. – Он скупо улыбнулся. – И вы и я знаем, что мои обещания не многого стоят, но только не это. А что до того, чем я занимаюсь ночами, – пью эль. И это все.
– Какой-то очень одинокий способ проводить вечера.
Он пожал плечами.
Признание Люка привело Эмму в замешательство.
– Тогда зачем вы это делаете? – настойчиво спросила она. – Почему уходите каждый вечер?
– Вы знаете почему, – ответил он.
– Нет, не знаю.
– Я вам говорил. После того кошм… после того, как разбудил вас среди ночи.
Она растерянно покачала головой и вздохнула.
– Потому что пообещал не трогать вас.
– Но вы же прикасаетесь ко мне!
Он негромко, цинично рассмеялся.
– Не так, как мне хочется.
Эмма закрыла глаза, пытаясь побороть охвативший ее обжигающий трепет. Он молчал, но она ощущала, как пылают его глаза.
– Вы коварны, Люк. Я поняла это за десять секунд нашего знакомства.
Он снова коротко рассмеялся, на этот раз чуть презрительно.
– Я поклялась себе, что больше никогда не увлекусь коварным мужчиной. Потому что… ну, потому что Генри был таким… и ничего хорошего из этого не вышло. Вообще. И в тот вечер, когда мы с вами встретились, я поняла, что не должна забывать о своей клятве. Потому что вы очень на него похожи.
Ее сердце отчаянно колотилось, поэтому слова вырывались сбивчиво и прерывисто.
Люк склонил голову набок.
– Что вы пытаетесь мне сказать? Я знаю все это, Эмма. Знаю, почему вы так против интимной близости с человеком вроде меня. И я вас не виню, поэтому и пытаюсь уважать наш с вами договор.
– Мне не нравится, что вы уходите вечерами! – внезапно вырвалось у нее.
Губы его приоткрылись. Он долго смотрел на Эмму, затем пожал плечами и перевел взгляд на свою тарелку. В голосе появились скептические интонации.