Соблазны бытия
Шрифт:
За время рассказа Чарли успел выпить две порции бурбона и сейчас налил себе третью.
– И это все? – спросила Барти. – Или расскажешь еще что-нибудь?
– Остальное ты знаешь.
– Знаю ли?
– Знаешь. Я встретил Мэг, женился на ней. У нас родилась Кэти. Потом Мэг заболела и умерла.
– А Мэг знала об этом? Все знала?
– Кое-что.
– Как понимать это «кое-что»?
Чарли долго молчал.
– Да. Она знала.
– Но Кэти ничего не знает?
– Разумеется
– Почему? – удивилась Барти.
У нее кружилась голова. Рассказ Чарли поверг ее в шок. Ну почему, почему он так стыдится правды?
– Барти, но ты же понимаешь…
– Нет, не понимаю. Посмотри на меня и мое происхождение. Я не стыжусь говорить, где и у кого родилась.
– Ты была желанным и любимым ребенком. Твой отец не бросал твою мать и не был к ней жесток.
– И такое бывало.
– Но он не принимался избивать твою мать, узнав, что она беременна. Ты не росла в унылом приюте. И твои школьные друзья не попадали в тюрьму. Теперь представь: я бы рассказал Кэти всю правду. Как бы это подействовало на детскую, неокрепшую душу?
– Честно говоря, не знаю. Кэти тебя обожает. Думаю, она бы еще больше гордилась тобой. Твоими достижениями.
– Какими? Чего, по-твоему, я достиг? Создал жалкую, провальную компанию? Оброс долгами? Такими отцами не гордятся. Я не хочу рисковать психикой Кэти. Если ты когда-нибудь ей расскажешь, я…
– Чарли, я ни слова не скажу ей. Но как у тебя язык повернулся сказать мне такое? Как тебе это вообще пришло в голову?
– Прости, – пробормотал Чарли, все еще не решаясь смотреть ей в глаза.
– Значит, Мэг ты рассказал всю правду?
– Да. Точнее, она сама узнала. Увидела бумаги… Письма моей матери в приют.
– Это было до того, как вы поженились?
– Да.
– Кажется, я более легковерна, – сказала Барти. – И все-таки, Чарли, почему ей ты рассказал, а мне – нет?
– Барти, Мэг отличалась от тебя. Она была обыкновенной девушкой. Ее отец был весьма скромным юристом… скромным по твоим стандартам. Она работала простой учительницей, а не владела крупным издательством. Мне не нужно было до нее дотягивать. Никто бы не сказал, что я женился на ней ради денег.
– Чарли, о чем ты говоришь? Неужели для тебя это так много значит?
– Неужели ты до сих пор не поняла, что да, много? – тихо спросил он, и его лицо начало наливаться краской. – Как, по-твоему, я могу чувствовать себя, день за днем живя за твой счет, вынужденный благодарить за каждую мелочь? Я знаю, какие разговоры ведутся за моей спиной. Чарли Паттерсон, этот хронический неудачник, сумел охмурить богатую вдову. Это и так тяжело, даже без истории Чарльза Дональда, родившегося у безденежной шлюхи-матери и злодея-отца.
– Для меня это ничего не значит.
– Зато для меня значит. И для множества других людей. Представляю, как бы они обсасывали мою жизнь.
–
– Да пойми ты, что они касаются меня! И тебя касались бы, если бы росла в моих условиях. Если бы жила в жалкой комнатенке, да еще не одна, и была бы вынуждена играть чужими засаленными игрушками и донашивать чужую одежду…
– Чарли, мне прекрасно знакомо состояние, когда на тебя смотрят сверху вниз. В этой истории меня задевает только одно: то, что ты мне соврал. Ты мне ужасно соврал. Не знаю, смогу ли я это перенести.
Барти вдруг почувствовала, что проходит через что-то очень знакомое. Это было почти дежавю. Откуда у нее такое чувство?
– Тебе решать, – сказал Чарли. – Я пытался… странным образом, по-своему… справиться со всем этим. Сама знаешь, это не так-то просто. Мне понадобилось собрать все свое мужество, чтобы сделать тебе предложение. Одно дело – просто любить тебя, встречаться с тобой и даже заниматься с тобой любовью. И совсем другое – жениться на тебе. Тут другой уровень. Совершенно другой.
– А ты вообще собирался когда-нибудь рассказать мне всю правду? Неужели ты никогда не думал, что я имею право знать, кто ты есть на самом деле? Я, человек, которого ты якобы любишь.
– Не «якобы». Которого я очень люблю… Барти, сам не знаю. Думал, что когда-нибудь расскажу. Когда буду по-настоящему уверен в тебе. Когда почувствую себя в полной безопасности.
Барти молчала, пытаясь переварить услышанное и найти в нем здравый смысл. Получалось, она вышла замуж за человека, спала с ним, поверяла ему интимные моменты своей жизни, а он оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Все это время рядом с ней находился опытный лжец, безжалостный обманщик.
– Чарли, я пойду спать, – сказала она. – Ужасно устала. Утром увидимся.
Он посмотрел на нее. Барти видела, что он сразу понял смысл ее слов: сегодня она не будет спать с ним. Возможно, больше вообще не будет. Может даже расторгнуть их брак. И здесь Чарли был бессилен хоть как-то на нее повлиять.
– Да, – сказал он. – Конечно. Тогда до утра.
Он подошел к ней, наклонился и нежно поцеловал. Барти вздрогнула и отшатнулась.
– Я сделал это только потому, что очень тебя люблю, – прошептал он. – Я не мог заставить себя сказать тебе правду. А потом… потом было уже слишком поздно. Я очень, очень виноват перед тобой. Прости.
Барти молча ушла в другую комнату. В свою комнату – комнату Лоренса. Почти всю ночь она лежала без сна, глядя в звездное небо, и думала о Джоне – своей любви военной поры. Добром, обаятельном, прямолинейном и бесхитростном человеке, который хотел на ней жениться. Тогда она думала, что любит его, но потом, когда Лоренс вдруг снова ворвался в ее жизни, предпочла Лоренса Джону. Похоже, она, как полярный лемминг, умела притягивать к себе беду.