Собор Святой Марии
Шрифт:
Кроме того, ему предписано не давать и не делать Жоане ничего, что подтолкнуло бы ее к смерти. Все это должно быть обеспечено, прежде чем супруга будет передана Понсу».
Понс выполнил предписание викария, и тот отдал ему Жоану. Он пристроил к своему дому комнатушку два с половиной метра на метр двадцать, выкопал яму, чтобы женщина могла оправляться, и прорубил окно, через которое Жоанет, появившийся на свет через девять месяцев после суда и не признанный Понсом, давал себя гладить по
— Отец, — прошептал Арнау, — какой была моя мать, почему вы со мной никогда не говорите о ней? «Что тебе рассказать, сынок? Что она потеряла девственность под одним подвыпившим сеньором? Что она превратилась в публичную женщину в замке феодала Ллоренса де Беллеры?» — с горечью думал Бернат.
— Твоей матери, — ответил он, — не повезло в жизни. Она была несчастным человеком.
Бернат услышал, как Арнау тяжело вздохнул, прежде чем заговорить снова.
— Она меня любила? — спросил мальчик глухим голосом.
— Не успела. Умерла при родах.
— Хабиба меня любила.
— Я тебя тоже люблю.
— Но вы мне не мать. Даже у Жоанета есть мать, которая гладит его по голове.
— Не у всех детей есть. — начал было Бернат.
Мать всех христиан!. Слова священника всплыли в его памяти.
— О чем вы говорите, отец?
— И у тебя есть мать. Разумеется, у тебя она есть, — сказал Бернат, заметив, что ребенок немного успокоился. — Всем детям, которые остаются без матери, как ты, Бог дает другую — Деву Марию.
— А где эта Мария?
— Дева Мария, — поправил его Бернат. — Она на небе.
Арнау некоторое время помолчал и после паузы спросил:
— А зачем нужна мать, которая на небе? Она не приласкает меня и не поиграет со мной, не поцелует меня, не…
— Она все сделает. — Бернат отчетливо вспомнил объяснения, которые давал ему отец, когда он сам задавал подобные вопросы. — Она посылает птиц, чтобы они приласкали тебя. Когда ты заметишь птиц, передай с ними привет своей матери, и ты увидишь, как они полетят высоко в небо, чтобы выполнить твою просьбу. Потом они расскажут об этом друг другу, и одна из птиц станет щебетать и весело кружиться над тобой.
— Но я не понимаю птичьего языка.
— Ты научишься понимать его.
— И я никогда не смогу увидеть ее?..
— Нет… нет, ты увидишь ее. Ты сможешь увидеть ее в некоторых церквях и даже поговоришь с ней через птиц или в этих же церквях. Она будет отвечать тебе по ночам, когда ты будешь спать. Она будет любить тебя и осыплет ласками больше, чем любая мать, которая находится рядом.
— Больше, чем Хабиба?
— Гораздо больше.
— А этой ночью? — спросил мальчик. — Сегодня я не разговаривал с ней.
— Не
8
Новые друзья встречались каждый день и вместе бегали к морю, чтобы посмотреть на корабли. Иногда они бродили по улицам Барселоны. Каждый раз, когда в саду звучали голоса Жозепа, Женйса или Маргариды Пуйгов, Жоанет видел, как его друг поднимал глаза к небу, как будто выискивал что-то, витающее в облаках.
— На что ты смотришь? — смеясь, спросил его однажды Жоанет.
— Ни на что, — коротко ответил Арнау.
Хохот усилился, и Арнау снова посмотрел на небо.
— Может, залезем на дерево? — спросил Жоанет, думая, что внимание друга привлекали ветки.
— Нет, — отказался Арнау, выискивая взглядом птицу, с которой можно было передать привет матери.
— Почему ты не хочешь залезть на дерево? Тогда мы сможем увидеть.
Но Арнау не слушал приятеля. Что он мог сказать Деве Марии? Что вообще говорят матерям? Жоанет ничего не говорил своей, он только слушал ее и кивал в ответ, но, разумеется, мог слышать ее голос и ощущать ее ласку, подумал Арнау.
— Может, все-таки залезем? — снова предложил малыш.
— Нет! — крикнул Арнау, стараясь стереть улыбку с губ Жоанета. — У тебя есть мать, которая тебя любит, и тебе не нужно подглядывать за матерями других!
— Но ведь у тебя ее нет, — ответил Жоанет. — Если мы залезем…
«Как я тебя люблю!» — эти слова часто говорили дети Гиамоны. «Птичка, скажи это моей маме, — мысленно умолял Арнау, увидев, как птица полетела в небо. — Скажи ей, как я ее люблю».
— Ну что, полезем? — настаивал Жоанет, уже держась одной рукой за нижние ветки.
— Нет. Не хочу.
Жоанет отошел от дерева и вопросительно посмотрел на своего товарища.
— У меня тоже есть мама, — сказал вдруг Арнау.
— Новая?
Арнау растерялся.
— Не знаю. Ее зовут Дева Мария.
— Дева Мария? А кто это?
— Она есть в некоторых церквях. Я знаю, что они, — продолжил он, показывая рукой на забор, — ходили в церковь, а меня не брали.
— Я знаю, где находится церковь, — сказал Жоанет и, увидев, как расширились глаза Арнау, добавил:
— Если хочешь, я отведу тебя. В самую большую церковь в Барселоне!
Жоанет, как всегда, выбежал, не дожидаясь, когда ему ответят, но Арнау сразу бросился за ним и быстро догнал.
Они помчались в сторону улицы Бокериа и обошли еврейский квартал по улице Бизбе, пока не оказались у собора.
— Ты думаешь, что здесь внутри есть Дева Мария? — спросил Арнау, недоверчиво глядя на малыша.