Собор Святой Марии

Фальконес Ильденфонсо

Арнау засмеялся. Зря он переживал. Посмотрев на Жоанета, мальчик спросил:

— Пойдем?

— Эх-х-х! — воскликнул мужчина. — Жаль, но я должен идти работать. — Он посмотрел на рабочих, которые тесали камень. — Анхель! — крикнул он двенадцатилетнему мальчику, который подбежал к ним. — Сходи с этими детьми в церковь. Скажи кюре, что они хотят посмотреть на Святую Деву.

Мужчина повернулся к Арнау, погладил его по голове и ушел в сторону моря. Арнау и Жоанет остались с Анхелем, но, когда он на

них посмотрел, оба потупились.

— Вы хотите увидеть Святую Деву? — поинтересовался Анхель.

Арнау утвердительно кивнул.

— Ты… ее знаешь?

— Конечно, — засмеялся Анхель. — Это — Святая Дева у Моря… МояСвятая Дева. Мой отец — лодочник! — добавил он с гордостью. — Пойдемте!

Оба мальчика пошли за ним к входу в церковь, Жоанет — с широко раскрытыми глазами, Арнау — опустив голову.

— У тебя есть мать? — спросил внезапно Арнау.

— Да, конечно, — ответил Анхель, не останавливаясь.

Идя за ним, Арнау посмотрел на Жоанета и улыбнулся. Они вошли в церковь Святой Марии и остановились, привыкая к темноте. Пахло воском и ладаном. Арнау сравнил высокие и стройные колонны, которые высились снаружи, с внутренними — низкими, квадратными и толстыми. Единственный свет, проникавший сюда через несколько узких окон, вытянутых и глубоко посаженных в массивные стены здания, оставлял на полу желтые прямоугольники. Повсюду: на потолке, на стенах, в нишах — были корабли. Одни — уже тщательно обработанные, другие — незаконченные.

— Пойдемте, — шепнул им Анхель.

Когда они шли к алтарю, Жоанет увидел несколько коленопреклоненных человек, стоящих на полу, которых они поначалу даже не заметили. Проходя мимо них и услышав шепот, дети приостановились.

— Что они делают? — спросил Жоанет, склонившись к уху Арнау.

— Молятся, — ответил тот.

Его тетя Гиамона, возвращаясь из церкви со своими детьми, заставляла его молиться на коленях в спальне перед распятием.

Когда они оказались перед алтарем, к ним подошел худощавый священник. Жоанет притих, спрятавшись за Арнау.

— Что привело вас сюда? — тихо спросил он, глядя на детей.

Затем святой отец протянул руку Анхелю, перед которой подросток с почтением склонился.

— Эти двое, отче, хотят видеть Святую Деву, — пояснил Анхель.

Когда священник повернулся к Арнау, мальчик увидел, как заблестели в темноте его глаза.

— Вот она, — торжественно произнес кюре, указывая на алтарь.

Арнау проследил за рукой святого отца и увидел маленькую хрупкую женскую фигуру высеченную из камня. На правой руке у нее сидел младенец, а у ног стоял деревянный корабль. Арнау внимательно смотрел на спокойные черты лица. Его мама!

— Как вас зовут? — спросил священник.

— Арнау Эстаньол, — ответил мальчик.

—

Жоан, но меня называют Жоанет, — представился его товарищ.

— А фамилия?

Улыбка мгновенно слетела с лица Жоанета. Он не знал своей фамилии. Его мать сказала, что он не должен пользоваться фамилией котельщика Понса, который, узнав об этом, может сильно разозлиться. Но фамилию матери он тоже не имел права носить. Жоанет никогда не должен был никому называть свою фамилию. Зачем священнику знать ее? Но кюре продолжал пристально смотреть на мальчугана.

— Такая же, как и у него, — наконец вымолвил Жоанет, — Эстаньол.

Арнау повернулся к нему и по умоляющему взгляду малыша понял, что тот просит не выдавать его.

— Так вы братья?

— Д-да… — только и смог пробормотать Жоанет с молчаливого согласия Арнау.

— Молитвы знаете?

— Конечно, — ответил Арнау.

— А я еще нет, — признался Жоанет.

— Пусть тебя научит старший брат, — сказал священник. — Вы можете помолиться Святой Деве.

Пойдем со мной, Анхель, я хотел, чтобы ты кое-что передал своему мастеру. Здесь несколько камней…

Голос кюре становился все тише, по мере того как они удалялись; дети остались у алтаря.

— Нужно будет молиться на коленях? — шепотом спросил Жоанет.

Арнау повернулся к тем людям, на которых указывал малыш, и, когда тот уже направился к подставкам для колен с подушками из красного шелка, удержал его за руку.

— Люди стоят на полу, — шепнул он ему, кивнув в сторону прихожан, — и все же они молятся.

— А ты что будешь делать?

— Я не буду молиться. Я поговорю с мамой. Ты же не становишься на колени, когда разговариваешь со своей мамой, правда?

Жоанет растерянно посмотрел на него. Нет, он не становится.

— Но кюре не сказал нам, что мы можем поговорить с ней, — заметил малыш, — он сказал только, что мы должны помолиться.

— Не вздумай сказать что-нибудь кюре, — предупредил его Арнау. — Если ты это сделаешь, я открою, что ты… соврал и что ты никакой мне не брат.

Жоанет стал рядом с Арнау и принялся рассматривать многочисленные корабли, которые украшали церковь. Ему очень хотелось иметь один из таких кораблей. Он спросил себя, могут ли они плавать.

Конечно, могут; если бы не могли, зачем же их было вырезать? Он был бы не против спустить один из этих кораблей на море и.

Арнау не сводил пристального взгляда с каменной фигуры. Что он мог сказать сейчас? Ей ведь передали привет птицы? Он говорил им, что любит ее, говорил это много раз.

«Мой отец рассказывал, что, хотя Хабиба была мавританкой, она все равно всегда со мной. Но я не могу никому сказать про это, потому что люди говорят, что мавры не попадают на небо», — пробормотал мальчик.