Собор
Шрифт:
— И курносый, как Силен! [25] — вставил Огюст, от смеха закрывая лицо руками и продолжая краснеть до совершенно пунцового цвета.
— Бог мой, так это были вы?! — вскричала пораженная Люси, так и подскакивая на своем стуле. — Вы видели его?!
— Да подожди же, дочка, не прерывай меня! — грозно сверкнул глазами хозяин дома. — Дайте мне договорить. И вы, мсье, раз уж сразу не рассказали всего сами, теперь помолчите.
25
Силен — спутник и наставник бога вина Диониса (Вакха), смешной курносый старец.
—
— Я знаю все! — величественно изрек хозяин. — И будет вам мешать мне! Итак, император видит перед собою незнакомца и на груди его замечает к некоторому своему недоумению орден Почетного легиона. Кстати, он и сейчас на нем. Огюст, для чего такой вызов? Зачем вы его носите?
Молодой человек довольно резко повернулся к своему предполагаемому тестю и не менее резко проговорил:
— Этого ордена никто еще не упразднил. И, думаю, никто не упразднит. Я имею право его носить и будут носить, и это — мое дело!
— О, Огюст! — в один голос с великим восторгом прошептали обе дамы.
— Но зачем тебя понесло к русскому императору, да еще с орденом Почетного легиона? — спросил Модюи, поморщившись, ибо слова товарища показались ему слишком пылкими и возвышенными, а этого он уже не понимал.
— Я вам все расскажу, слушайте же! — возмущенно возопил мсье Шарло, кажется не обиженный словами Монферрана и недовольный лишь тем, что ему не давали говорить. — Словом, русский император оценил смелость нашего друга и улыбнулся ему. Тогда незнакомец поклонился и сказал его величеству, что он — простой француз, парижский архитектор, что ему известно об интересе его величества к искусству и что он недавно подготовил несколько проектов, которые, возможно, могут вызвать интерес великого императора, а потому он (тут наш герой наконец себя называет) смеет преподнести в дар его величеству альбом своих проектов. Ну и преподносит сей альбом с низким поклоном. Император принимает подарок, весьма приветливо говорит с дерзким гостем (согласитесь, что такой поступок — все же дерзость!) и обещает в ближайшие дни сообщить свое мнение о даровании парижского Аполлодора [26] .
26
Аполлодор Дамасский (II в. н. э.) — крупнейший римский архитектор и военный инженер. Работал при императорах Траяне и Адриане.
— И вам уже известно, что он затем сообщил дерзкому гостю? — спросил Монферран, улыбнувшись млеющей от восторга Люси.
— Как?! — хозяин даже схватился рукою за сердце. — Вы уже получили ответ?
— Император Александр тебе ответил?! — вскричал, вскакивая со своего места, Модюи.
— Ответил сегодня утром, — не меняя тона, очень негромко, но с тайным торжеством сказал Огюст. — Вот, извольте, раз уж речь об этом зашла.
И вытащив из нагрудного кармана, над которым вызывающе покачивался его орден, узкий белый конверт с изображенным в уголке двуглавым орлом, молодой человек положил его перед Шарло, однако Антуан, в волнении позабыв всякие приличия, схватил его первым и, вытащив из конверта лист тонкой ароматной бумаги, вслух прочитал дрожащим от напряжения голосом:
«Мы, император Александр I, ознакомившись с проектами господина де Монферрана и найдя их в высшей степени интересными, весьма талантливыми и не лишенными новизны и смелости, высказываем свое одобрение автору и благодарим за его подарок, полагая, что в дальнейшем возможно использовать кое-что из этих проектов, либо сохранить их у себя как образец для других
Наше императорское величество Александр I»
— Боже, как любезно написано! — вскричала мадам Шарло, захлопав в ладоши, а ее муж, читавший послание через плечо Антуана, проговорил, розовея от удовольствия:
— Это великолепно, мой мальчик, великолепно! Это открывает перед вами прекрасные перспективы.
— Да, ты теперь можешь получить официальное приглашение в Россию, — помедлив, сказал Модюи. — Тебе надо только вовремя напомнить о себе Александру. Ты сам додумался до этого? [27]
27
Факт преподнесения Монферраном альбома императору Александру I — подлинный. Кто дал ему совет так поступить, неизвестно. Упоминаемые далее Проекты, ныне хранящиеся в ГПБ в Ленинграде, действительно есть в этом альбоме.
Монферран заколебался было, но потом, улыбнувшись, пожал плечами:
— Я еще не так искушен и уже не так дерзок, Тони. Мне посоветовали, разумеется. Ну, а от кого исходил совет, ты, подумав, и сам догадаешься.
— Персье? — спросил Антуан.
— Я не называл имен, — покачал головой Огюст. — Да и к чему имена? Мне посоветовал человек, который верит, что я талантлив.
— А мне ты не покажешь того, что в том альбоме? — голос Антуана сделался горяч и жаден. — У тебя ведь есть хотя бы эскизы?
Монферран встал со стула, подошел к высокому зеркалу в глубине гостиной и взял с подзеркальника кожаную потертую папку.
— Вот. Посмотри. Тут все, кажется. Я почти на ходу это все придумывал, за три-четыре дня, так что это даже и не эскизы, а так, наброски, игра воображения. По ним сделал уже готовые проекты. У меня же сразу мысли такой не было — сделать подарок русскому императору. Только вот эта арка, эта вот, видишь? Она была задумана раньше. Странно, но мысль о ней пришла во время войны. Уж очень здорово дралась русская армия, и я понял, что храбрецы эти достойны триумфальной арки, как, впрочем, и наши.
— А что за надпись на ней? — спросила мадам Шарло, тотчас подбежав к Модюи и нагнувшись над его локтем. — Это по-гречески, да, мсье Огюст?
— Это по-русски, — рассмеялся молодой человек. — У них греческий алфавит. Мне перевели эту фразу. Здесь написано: «Храброму русскому воинству».
— О, очень мило! — и дама с восторгом посмотрела на молодого архитектора. — Вы очень умны и дальновидны!
— Даже слишком! — буркнул Модюи, не отрываясь от рисунков, на которые смотрел с изумлением и едва ли не с гневом.
Огюст заметил этот взгляд и наивно приписал его оскорбленному чувству патриотизма Антуана. У него неприятно дрогнуло сердце, он готов был уже ответить на возможное замечание друга, однако его вслед за мамашей атаковала Люси Шарло:
— Да, Огюст, милый, вы что же, в самом деле решили ехать в Россию?!
— Что вы, разумеется, нет! — совершенно искренно ответил молодой человек. — Просто мне хотелось бы, чтобы русский император действительно воспользовался хоть каким-нибудь моим предложением, тогда и здесь у меня появилось бы сразу громкое имя. Во Франции-то строить в ближайшее время будут мало. Не до дворцов… Ну и одобрение Александра, это его письмо, не мало стоит, или вернее, будет стоить в будущем. Нет, я не хочу в Россию, мадемуазель, хотя тот, кто дал мне благой совет, утверждает, что это было бы для меня лучше всего.