Собор
Шрифт:
— Вон он, господа! Я же говорил вам: куда он денется?
Огюст обернулся в тот момент, когда к нему уже подбегали трое молодцов в солдатской форме, а следом за ними — полицейский комиссар, по всей форме, перепоясанный шарфом. На противоположном тротуаре, злорадно ухмыляясь, стоял веселый мсье Дагри, постоялец того же дома, живший этажом ниже Огюста. — Именем закона! — пыхтя, произнес комиссар в тот момент, когда солдаты, встав вокруг молодого архитектора, решительно подхватили его под руки.
— Что это значит? — вскрикнул молодой человек, еще
— Огюст Рикар де Монферран? — спросил комиссар, приближаясь к нему вплотную.
— Да, — ответил молодой человек.
И вот тут холодный комок встал у него в горле. Было названо его имя, значит, это не ошибка…
— Вы арестованы, — сказал комиссар.
— За что?! — выдохнул Огюст, с неистовством пытаясь освободить руки.
— А вот этого я не знаю. И это уже не мое дело, — усмехнулся комиссар. — Да бросьте вы сопротивляться, молодой человек, не то я прикажу этим ребятам скрутить вас.
— И скрутим живо! — зло произнес старший из солдат, крепкий мужичище с могучими жестокими руками. — Нечего и трепыхаться, роялист проклятый!
И он так решительно заломил руку арестованного за спину, что хрустнул плечевой сустав. Огюст вскрикнул больше от гнева, нежели от боли, и, потеряв голову, закричал:
— Пусти меня, скот! Да как ты смеешь?!
Эти слова произвели немедленное и страшное действие.
— Что ты сказал?! — взревел солдат. — Вы слышали, ребята? Он меня скотом обозвал! Ар-р-ристо-крат паршивый!
— Прекратить! — вскричал комиссар, видя, что дело оборачивается дурно. Но не в его силах было сдержать ярость солдат.
— Что возиться с ним? — возопил второй страж закона. — Мало их таких? И всех еще судить? Много чести! Стрелять их как шакалов!
И он, вскинув ружье, направил его в грудь арестованного и взвел курок.
— Стреляй, стреляй, Жюль! — поддержал товарища старый солдат. — Ну его к черту! Кому он нужен!
В эти самые мгновения Монферран вдруг овладел собою.
— Стреляйте! — спокойно проговорил он. — Видно, судьба моя такая — умереть не от русской и не от английской, а от французской пули. Только не промахнитесь, черт возьми! Сердце вот здесь!
И он указал глазами себе на грудь, одновременно сделав ловкое движение плечом, от которого плащ на нем распахнулся. Дуло солдатского ружья уперлось в муаровую ленту ордена Почетного легиона.
— Ах, дьявол! — вырвалось у всех троих солдат и у комиссара.
— За что он у вас? — уже совершенно иным тоном спросил комиссар, ткнув пальцем в орден.
— Это не ваше дело, мсье, — сказал Огюст, — но если угодно, я вам отвечу: за спасение полка во время битвы при Ла-Ротье.
— О-о-о! — пожилой солдат взглядом сверху вниз окинул невысокую фигуру молодого человека.
Потом ладонь его решительно легла на дуло ружья Жюля.
— Оставь это, парень. Не годится стрелять офицеров, как кроликов. Может, он и в самом деле не виноват?
— Все может быть, — с сомнением протянул озадаченный
— Да это мне давно ясно, — проговорил Огюст, делая над собою невероятное усилие и подавляя готовый вырваться приступ истерического смеха, — но прикажите им отпустить меня. Я сам с вами пойду, господа, не тащите меня через всю улицу за шиворот, как какого-нибудь карманника. И ради бога, комиссар, позвольте мне позвать моего слугу. Он там, в доме. Он выйдет, если я крикну ему… Я хочу попросить его сообщить одному из моих друзей о том, что произошло.
— Ну что же, на это я не могу возразить, — кивнул комиссар. — Отпустите его, солдаты. Жюль, сходите за его слугой.
«Другом», которому Огюст собирался сообщить о свалившемся на него несчастье, был разумеется, мсье Пьер Шарло. Будущий тесть архитектора имел достаточно связей, чтобы помочь ему даже в том случае, если его арест не был просто недоразумением…
На третий день заключения Огюста в тюрьме Ла-Форс в камеру к нему наконец явился долгожданный мсье Шарло.
— Господи помилуй, что все это значит?! — возопил он с порога, едва караульный со стуком захлопнул за ним дверь.
— Это значит, — пожимая ему руку, ответил Огюст, — что я стою над глубокой пропастью и мне очень нужна точка опоры, мсье Пьер. Кроме вас мне никто ее не предоставит.
— Но в чем вас обвиняют, черт бы побрал этих путаников?!
Горько рассмеявшись, молодой человек усадил своего гостя на тяжелый деревянный табурет и сел напротив него, на покрытую грубым одеялом железную кровать.
— Мсье, — проговорил он, — вы знаете, что у нас умеют сделать из мухи слона. Виною всему моя достопамятная встреча с императором Александром.
— Что?! — Шарло так и подскочил, пожалуй что, слишком удивившись, но Огюст, волнуясь, не мог этого заметить. — Разве у нас начался террор? За безобидный подарок русскому царю вас упрятали за решетку?!
— Увы! Но дело не только и не столько в подарке. Кто-то написал на меня донос, и в этом доносе утверждается, будто бы я давно уже был агентом Бурбонов, причем служил непосредственно князю Талейрану и бывал посредником между ним и графом Витролем, что я принимал участие в недавнем восстании Вандеи [33] , передавал туда сведения из Парижа… И всему этому неопровержимое доказательство — мое «сказочное» появление перед русским императором, к которому простому смертному-де трудно было так быстро попасть. Кроме того, и мое свидание с Александром происходило в присутствии Талейрана и Витроля, которые якобы мне и помогли в уплату за мои услуги.
33
Вандея — область во Франции, ставшая центром монархических восстаний конца XVIII — начала XIX в.