Собор

Карвер Реймонд

Коротышка овдовел незадолго до того, как поселился здесь, около года назад. Но, пожив несколько месяцев холостяком, он женился на Линде. Рыжей Линде тридцать с хвостиком. Как они познакомились — не знаю. Но приблизительно два месяца назад Коротышка и новоиспеченная миссис Кобб пригласили нас с Харли на ужин, устроенный женихом. После прекрасного ужина мы сидели в их гостиной и пили вино из больших бокалов. Коротышка спросил, не хотим ли мы посмотреть его любительские фильмы. Мы сказали, что хотим. Тогда Коротышка принес экран и проектор. Линда Кобб налила нам еще вина. «Ничего плохого в этом нет», — сказала я себе. Коротышка показал фильм о путешествии на Аляску, которое совершил когда-то

со своей первой женой. Фильм начинался с того, как она садилась в Сиэтле на самолет. Коротышка давал пояснения. Его покойная жена оказалась очень приятной женщиной лет пятидесяти — пятидесяти пяти, разве что чуть полноватой. Волосы у нее — залюбуешься.

— Это первая жена Коротышки, — сказала Линда Кобб. — Первая миссис Кобб.

— Это Эвелина, — сказал Коротышка.

Первая жена долго оставалась на экране. Чудно было видеть ее и слышать, как они говорят о ней. Харли посмотрел на меня так, что я поняла — и он думает о том же. Линда Кобб спросила, хотим ли мы еще вина или печенья. Мы не хотели. Коротышка снова заговорил о первой миссис Кобб. Она все еще стояла у самолетного трапа, улыбаясь и шевеля губами, хотя, кроме стрекота проектора, ничего услышать было нельзя. Чтобы попасть в самолет, людям приходилось обходить ее. Она махала камере, махала нам, сидящим в комнате Коротышки. Все махала и махала.

— А вот снова Эвелина, — говорила новая миссис Кобб, как только первая миссис Кобб появлялась на экране.

Коротышка был готов показывать фильмы всю ночь, но мы сказали, что нам пора. Предлог придумал Харли.

Какой — не помню.

Конни Нова лежит откинувшись в шезлонге, темные очки закрывают пол-лица. Ноги и живот блестят от крема. Однажды, вскоре после своего приезда, она устроила вечеринку. Это было еще до того, как она выгнала адвоката и связалась с длинноволосым. Вечеринку она назвала новосельем. Вместе с другими пригласила и нас с Харли. Мы пошли, хотя никого из ее компании не знали. Нашли место у двери, да так и просидели там до ухода. Впрочем, недолго мы там и пробыли. Друг Конни, адвокат, устроил лотерею. Разыгрывались его профессиональные услуги — проведение одного бесплатного развода. Любого. Каждый желающий вытаскивал карточку из вазы, которую адвокат пустил по кругу. Когда ваза дошла до нас, все засмеялись. Мы посмотрели друг на друга. Я не стала тянуть. Харли тоже. Правда, сначала он долго смотрел на карточки. Потом покачал головой и передал вазу тому, кто сидел рядом. Даже Коротышка и новая миссис Кобб тянули карточки. На обороте той, что выиграла, было написано: «Податель сего имеет неоспоримое право на один бесплатный развод», а также подпись адвоката и число. Адвокат был, конечно, пропойцей, но все же нельзя так к жизни относиться. Все, кроме нас, тянули карточку — нашли над чем смеяться! Женщина, которая выиграла, захлопала в ладоши. Как в лотереях по телевизору. «Черт возьми, первый раз в жизни я выигрываю в лотерее!» Говорили, что ее муж военный. Теперь уж мне, наверно, не узнать, развелась она с ним или нет, потому что Конни Нова после разрыва с адвокатом завела себе новых друзей.

Мы ушли с вечеринки сразу после розыгрыша лотереи. На нас это произвело такое впечатление, что мы и разговаривать-то не могли, только один из нас сказал: «Черт-те что, очуметь можно».

Может, это и я сказала.

Неделю спустя Харли спрашивает, нашел ли швед — это он про Холитца — работу. Мы только что пообедали, и Харли сидел в своем кресле со стаканчиком мороженого. Но телевизор он еще не включил. Я говорю, что не знаю. А я и впрямь не знала. Подождала, может, он еще что скажет. Но он больше ничего не сказал.

Покачал головой, будто задумался о чем-то. Потом нажал кнопку, и телевизор ожил.

А она нашла работу. Устроилась официанткой в итальянский ресторанчик, что в нескольких кварталах отсюда. Работает в два приема: днем, а потом еще и вечером. Так она и снует между домом и работой. Мальчишки целый день купаются, а Холитц почти что никогда и не выходит из квартиры. Не знаю, чем уж он там занимается. Однажды, когда я делала ей прическу, она мне кое о чем рассказала. Например, о том, что стала работать официанткой сразу после школы. Что тогда-то и познакомилась с Холитцем. Где-то у себя в Миннесоте. Она подала ему заказанные блины.

В то утро она подошла ко мне и спросила, могу ли я оказать ей услугу. Ей надо было успеть уложить волосы в перерыв между дневной и вечерней работой. Я ответила, что проверю по записной книжке. Пригласила ее войти. На улице было уже под сорок.

— Я понимаю, мне бы пораньше вас следовало предупредить, — сказала она. — Но вчера вечером после работы взглянула на себя в зеркало и вижу, что волосы надо подкрасить. Ну я и решила: «Пора привести себя в порядок». А других мастеров в округе я не знаю.

Я нашла в книжке август, четырнадцатое. Страничка была чистой.

— Можем начать в два тридцать или в три, — сказала я.

— Лучше в три, — сказала она. — А сейчас мне надо бежать. У меня не хозяин, а зверь. До встречи.

В два тридцать я говорю Харли, что у меня сегодня будет клиент, поэтому бейсбол ему придется смотреть в спальне. Он ворчит, но сматывает провод и откатывает телевизор в спальню. Закрывает за собой дверь. Я проверяю, все ли готово. Кладу журналы так, чтобы они были под рукой. Потом сажусь возле сушилки и начинаю пилкой подравнивать ногти. На мне розовый рабочий халатик, в котором я всегда делаю прически. Я продолжаю заниматься своими ногтями, время от времени поглядывая в окно.

Она проходит под окнами и звонит в дверь.

— Входите, — кричу я. — Открыто.

На ней черно-белая форма официантки. Значит, сегодня мы обе в рабочих формах.

— Садитесь, дорогая, давайте начнем.

Она смотрит на пилки для ногтей.

— Я и маникюр делаю, — говорю я.

Она усаживается в кресло и вздыхает.

Я говорю:

— Откиньте голову назад. Вот так. Глазки закройте. Расслабьтесь. Сначала помоем голову, а потом подкрасим корни. Вот отсюда примерно, да? Сколько у вас времени?

— Я должна быть на работе в половине шестого.

— Успеем.

— Я-то могу поесть и на работе. А вот что на ужин будут есть Холитц и ребята, ума не приложу.

— Они прекрасно без вас обойдутся.

Я открываю кран с горячей водой и тут замечаю, что Харли оставил в раковине грязь и травинки. Чищу раковину и начинаю все сначала.

— Если захотят есть, вполне могут прогуляться до закусочной. Ничего с ними не случится, — говорю я.

— Не пойдут они ни в какую закусочную. Да мне бы и не хотелось, чтобы из-за меня им пришлось идти куда-то.

Меня это совсем не касается, поэтому я замолкаю. Взбиваю мыльную пену и приступаю к работе. Вымыв, подкрасив и уложив ей волосы, я включаю сушку. Глаза ее закрыты. Она, наверно, заснула. Беру ее руку и начинаю обрабатывать ногти.

— Маникюра не надо. — Она открывает глаза и прячет руку.

— Не беспокойтесь, дорогая. Первый маникюр я делаю бесплатно.

Она снова протягивает мне руку, берет журнал и пристраивает его на коленях.

— Это его сыновья, — говорит она. — От первого брака. Когда мы познакомились, он уже развелся. Но я люблю ребят как своих собственных. Сильнее и любить-то нельзя. Даже если бы я была им родной матерью.