Собрание произведений
Шрифт:
В спецхране просидел долго. Решил как можно больше материалов заготовить, чтобы перед отъездом в отпуск с Галией организовать запас для записок для Межуева посолидней. Хорошо хоть не придется этим летом колесить по Подмосковью с лекциями от Знания, это меня в прошлом году здорово вымотало.
Приехал домой, в этот раз дверь открывал очень осторожно, чуть ли не по сантиметру. К счастью, никого под ней не оказалось. Ирина Леонидовна с детьми обнаружилась в гостиной, за закрытой дверью. Она на меня волком посмотрела, не забыла вчерашние замечания, но все же поздоровалась
Ничего, пока организовывал себе перекус, телефон снова зазвонил.
Регина Быстрова вся уже извелась… Почти две недели прошло после того разговора с капитаном госбезопасности Мельниковым. В тот же вечер они прошли на какую-то квартиру, в которой она подписала все предложенные ей бумаги, после чего ее отправили восвояси, велев ждать.
Дни шли за днями, родители ее так и не простили, а Регина все больше тревожилась. Иногда ей уже начинало казаться, что кто-то над ней зло пошутил, и никакого сотрудничества с КГБ и не будет. Может, Володин так над ней подшутил? Подослал какого-то мужика с фальшивым удостоверением КГБ, чтобы она поверила, что вот-вот станет студенткой МГИМО, и никуда не поступала в этом году, пролетев мимо высшего образования на дополнительный год. Мысли на эту тему были мрачными, но она все больше начинала верить в эту свою идею…
Но наконец, в пустой квартире раздался телефонный звонок.
— Это Мельников. Могу я поговорить с Региной Быстровой?
— Это я.
— Сможем с вами встретиться через два часа на том же месте, где я вас впервые встретил?
— Да, конечно.
Эти два часа Регина впервые провела в хорошем настроении. Ее сотрудничество с КГБ точно не было чьей-то злой шуткой!
Николай Сергеевич повел ее в небольшое кафе, в котором было полно людей, но для них двоих места тут же нашлись. Пожилую супружескую пару заставили пересесть из-за небольшого столика в углу за большой стол с тремя другими посетителями.
Осмотревшись вокруг, капитан достал папку и протянул Регине зачетную книжку и студенческий билет.
— За этот год все экзамены и зачеты проставлены. Дальше уже сами держите планку.
Регина онемела от восторга. На первой встрече речь шла о том, что ей помогут пересдать недостающие по программе зачеты и экзамены. Но она и мечтать не смела, что все обойдется без беготни и бессонных ночей с ее стороны.
— Вот телефон заведующего общежитием. Он в курсе про вас, в конце августа можете заселяться в общежитие. — протянул ей Николай Сергеевич небольшую бумажку.
И снова Регина решила, что в сказке оказалась. Она, наконец, сможет съехать от родителей! Чуть-чуть потерпеть осталось…
— Очень рекомендую потратить время до начала учебы на изучение иностранных языков. Многие из студентов, такое уж это учреждение, уже поступая, знали иностранные языки почти в совершенстве. В особенности дети дипломатов. Если у вас будет плохо с языками, вы не сможете завоевать какого-то уважения в студенческой
Регина, онемев от восторга, просто отрицательно помотала головой.
— Тогда учитесь и ждите следующего контакта с нами. Он обязательно состоится. И помните, что, если снова по своей инициативе влипнете в любую историю, хоть какую, тут же, как пробка из бутылки, вылетите из МГИМО.
Их встреча на этом и закончилась. Опьяненная тем, что жизнь вернулась в норму, Регина чуть ли не вприпрыжку поскакала домой, совсем не обратив внимания на молодого человека в надвинутой на глаза кепочке, следовавшем за ней по другой стороне дороги…
Глава 3
Москва, дом Ивлевых
Звонил мне, оказывается, Вишневский Михаил Русланович, художественный руководитель Ромэна. Голос у него характерный, сразу перед глазами всплыл не менее запоминающийся облик. Крупный, лохматый седой цыган с волосами почти до плеч… Очень колоритный, вполне можно снимать в любых фильмах в роли Будулая.
— Павел? Рад, что смог дозвониться. Мы на десятое июля наметили первый черновой прогон твоей пьесы, милости просим в гости, посмотреть, сказать, нравится ли все…
Поблагодарил за приглашение. Обещал обязательно быть. Записал сразу в свой ежедневник. Надо же, теперь это все уже не чистой воды теория… Я драматург, блин! Пьеса не только одобрена, но и по ней уже вон, прогон делают… А что я драматург цыганского театра, так в этом только дополнительная интрига. Ай-нанэ-нанэ!!! Можно прикалываться над людьми, говоря, что нашел у себя в родословной цыганские корни. Или не стоит, а то кошельки начнут прятать и конюшни на ночь запирать… Ох уж эти стереотипы…
Старший лейтенант Соловьев утром в четверг исправно явился к полковнику Третьякову и доложил, как Румянцев и велел, про поездку на Кубу для их агента.
— Вот значит, как у вас в Москве дела делаются… Куба, подумать только! Но Ивлев… это же тот самый студент, что на полставки в Президиуме Верховного Совета подрабатывает?
— Это агент майора Румянцева, и я не знаю, в каком он там Президиуме подрабатывает, — честно признался Соловьев.
— Присядь-ка, сейчас вместе с тобой разбираться будем во всем этом цирке, — велел Третьяков.
Полковник Третьяков был искренне возмущен. Он, полковник КГБ, никогда на Кубе не был, а тут в Москве, оказывается, запросто туда на отдых готовы малолетнего шкета с женой и детьми отправить! Стоило приезжать сюда из Саратова, чтобы такое вот о родном комитете узнать!
Усадив Соловьева у стола, он взял из сейфа дело Ивлева и начал его снова изучать, пытаясь понять, как такое возможно?
Сосредоточившись на деле, он вскоре заметил ту странность, что его напрягала в прошлый раз, когда он дело просматривал, но тогда его все отвлекали, то звонками, то вызовами на совещания, и он это не сообразил.