Собрание сочинений (Том 2)
Шрифт:
РЕМЕНЬ
Та-та-та, та-та-та!
– опять строчил пулемёт. Попав под ураганный огонь, белые повернули в другую сторону. Туда, где были в засаде разведчики.
– Давай, давай!
– усмехался Виров.
Бой окончился полной победой курсантов.
Виров поднялся. Отряхнул комья мокрой, прилипшей к бушлату земли. Он всё ещё не поднимал глаз на Нюту. О чём-то думал. Наконец матрос посмотрел на девочку. Смотрел грозно, каким-то чужим, совсем не вировским взглядом.
И Нюта смотрела на Вирова. Смотрела
– Значит, так, - сурово сказал матрос.
– Значит, слова для тебя как горох об стенку. Приказ для тебя - фю-фю. Дисциплина, считай, - игрушка.
Виров снял ремень. Сложил его вдвое. Он снова глянул на Нюту. Девочка не шевельнулась. Открыто смотрела на Вирова.
Балтиец смутился. "И чего это я? Ну поругал. А зачем же ремень!"
– Ух, и сдавил же меня ремень, - попытался он сделать вид, что снял его просто так, без всяких недобрых целей.
Но от этой неправды Вирову стало совсем неловко. Матрос покраснел, ещё больше смутился.
Нюта поняла друга. Она улыбнулась. И матрос улыбнулся своей добродушной улыбкой.
После боя командир пехотного полка, которому был придан отряд курсантов, вызвал к себе балтийца.
– Молодец! С пулемётом верно решил. По старым временам тебе Георгиевский крест по заслугам. Желаешь - получишь новый бушлат. Или бери шинель. Или вот пять банок мясных консервов. Сам выбирай награду.
Виров отрицательно покачал головой.
– Что же тебе?
– Нет лучшей награды матросу, чем снова его на море, - тихо ответил Виров.
– Мне бы на "Гавриил".
И вот Виров опять в Петрограде. Вместе с Нютой едут они в Кронштадт.
В ПРИЮТ!
Балтийское море. Финский залив. Волны бегут, как стаи птиц. Ночь. Над морем туман. Еле виден во мгле "Гавриил". Эсминец идёт на запад. Виров и Нюта опять внизу, в том же матросском кубрике.
– Узнают - ох и будет же мне, братишка!
Когда они прибыли на "Гавриил", комиссар Лепёшкин и боцман Ванюта строго-настрого наказали Вирову, чтобы тут же отправил Нюту на берег.
– Чтобы немедля её в приют, - за старое взялся Ванюта.
– Чтобы ноги её не было. Ты что, ошалел?
– кричал он на Вирова.
"Гавриил" в эту ночь уходил в Капорский залив. Задание - ставить мины. Виров и сам понимал, что, конечно, надо бы Нюту на берег. Завтра оно так и будет. Но сегодня... Балтиец давно обещал взять Нюту в открытое море. Когда такое опять случится!
"Эх, - прикинул матрос, - была не была! Подумаешь - ставить мины. Дело не страшное. К тому же туман. Пусть остаётся".
– Только как мышь, - предупредил он Нюту и погрозил указательным пальцем.
И вот час, как они в пути. Мерно гудят турбины. За бортом тишина. Лишь волны скребут обшивку.
"Конечно, в приют - это боцман того...
– ухмыляется Виров.
– Зачем же в
– Балтиец вспомнил свою дивчину.
– Найдётся для Нюты место".
Мерно гудят турбины. Нюту клонит ко сну. Она подбирает ноги и засыпает.
Виров укрывает её бушлатом, уходит к друзьям наверх.
"И чего привязался?" - поминает недобрым словом матрос Ванюту.
Ах, если бы только балтиец знал! Он бы спасибо сказал Ванюте.
"БРАТИШКА! БРАТИШКА!"
Нюта проснулась от страшного взрыва. Эсминец вздрогнул, словно живой. Сверху бил, как безумный, колокол. Слышался топот бегущих ног. Раздавались команды и крики.
Нюта вскочила.
– Братишка! Братишка!
– В кубрик ворвался Виров.
Кубрик вдруг начал крениться. Не удержавшись, Нюта упала на пол. "Гавриил" подорвался на минах. Вчера в этом месте их ещё не было. Сегодня - уже стоят. На целые вёрсты кругом - мины и мины. Морские поля из мин.
Эсминец кренился на нос и на правый борт. Через пробоины в трюмы врывалась вода. Она заметалась по корабельным отсекам, с всхлипом влетала в турбинный зал, лизнула коридорные трапы, побежала в матросские кубрики.
"Гавриил" оседал. Матросы поспешно спускали шлюпки.
– Братцы, где Виров?
– кричал Наливайко.
– Комиссар, комиссар! Товарищ Лепёшкин!
– неслись голоса с отходящих лодок.
Многие, скинув башмаки и бушлаты, стали бросаться в воду.
– Все ли на месте? Докладывай покомандно!
– не ко времени как-то кричал Ванюта.
– Вирова нет. Вирова, - не утихал Наливайко.
Вода подходила к обрезу борта.
В это время Виров и Нюта появились на палубе.
Боцман увидел девочку. Лицо его, и до этого красное, стало совсем пунцовым, заходили голыши-желваки.
– Ты это что!
– загудел он на Вирова.
– Под арест! Немедля на десять суток! Стой! Стой!
– Ванюта резко повернулся к борту. Там отходила последняя шлюпка.
Боцман подхватил на руки девочку. Виров видел, как с лодки потянулось сразу несколько человек. Мелькнули лица Наливайки, Наджми и Зиги, поднялись и цепкие руки товарища Ли.
– Чтобы мне головой за дитя...
– громыхал Ванюта.
– Кровь из носа, душа наружу, чтобы...
Лодка ударила об обшивку эсминца, отскочила, словно орех. Виров прыгнул за борт. Попал под весло, рассек голову. Его подхватили, втащили в шлюпку.
– Все, - докладывал Ванюта комиссару Лепёшкину. Они стояли на палубе уже по колено в воде.
Ударила волна и разбросала их в разные стороны.
НЕ ЗАБЫВАЙТЕ!
Виров кривился от страшной боли. Ссадина шла через лоб и правый висок. Весло ободрало кожу. Кровь сочилась, стекала в глаз. Матрос зачерпнул воды, провёл по лицу ладонью. Стало ещё больнее.